Какая наивность!

Сознание вернулось ко мне в пыточной.

Лучше бы оно не возвращалось…

* * *

Солнце поднялось достаточно высоко, чтобы светить прямо в узкое зарешеченное окно. Я ошиблась, думая, что пыточная находится в подвале. Несомненно, она располагалась на первом этаже и являла собой просторное, довольно сумрачное, но сухое и теплое помещение.

Меня приковали к каменному прямоугольнику непонятного назначения (углубления для стока крови я решила считать обычными трещинами и не паниковать раньше времени). Посадили на цепь, как собаку! Дали аж три метра свободы! Рядом поставили миску с водой и бросили одеяло.

— Все включено, — пробормотала я, первым делом проверяя ухо.

Наушник никуда не делся, но, к счастью, молчал. Дергать его было страшновато, и я несколько бесконечно долгих минут не могла решиться на продолжение эксперимента.

Решилась.

Снова отключилась.

Очнулась с шишкой на лбу и опилками в зубах, потому что ковырялась в ухе стоя.

Раньше я не относила себя к упрямым людям, однако отчаяние толкнуло меня на третий заход. Стоит ли говорить, что попытка тоже провалилась? Пальцы слабели прежде, чем я успевала выдернуть наушник.

Возможно, с помощью подходящих инструментов и удалось бы избавиться от чертового импланта (или от здоровья, как подсказывал здравый смысл), но появление дознавателя помешало опрокинуть ногой находившийся в пределах досягаемости стенд со щипцами и начать самолечение.

— Продолжим, леди Керейра. Полагаю, второй дозы наркотика у вас нет и нашему связному диалогу не помешает ничто.

— Какого еще наркотика?! — Я лязгнула цепью, позабыв о своем положении.

Ответа, естественно, не дождалась.

— Вы обвиняетесь в государственной измене. До вынесения приговора вы не встретитесь ни с кем из своего прошлого окружения.

Вообще прекрасно. То есть быть мне Айрой до самой виселицы или что тут полагается за преступления против страны.

— Из-за принца? — Как я ни убеждала себя, что этот мир — обманка, беспокойство терзало душу. — Все вышло случайно! Я не собиралась его жечь! Даже кричать на него не хотела!

Оказалось, мои личные прегрешения дознавателя не интересовали. Он требовал имена заговорщиков, подославших меня к Эндеру, и описание «сочувствующих» — людей, пропихнувших леди Керейру на торги бесприданниц.

— Я не Айра!

Смешно было предполагать, будто бы мне проверят.

— А я — не шаерон Викард рие Нордес.

— То есть вы — шаерон Викард рие Нордес? — я несколько раз повторила про себя это имя и сочла, что «шаерон» — какой-то местный титул. — Позвольте не говорить: «Приятно познакомиться», потому что приятного в вас очень мало.

Невероятно! Я сказала это вслух! Заставила себя произнести обидные слова и непроизвольно съежилась, ожидая удара.

Ничего, переживу. В фильмах героев колошматят чем попало, авось и я выдержу пару затрещин. Это же не больнее, чем упасть с велосипеда на асфальт, правда? Мои познания в мордобое были ограниченнее некуда, однако я считала, что сумею воспользоваться ситуацией, несмотря на боль. Пусть только этот Викард приблизится! У него из кармана выглядывают ключи. Наверняка от цепи!

«У тебя не получится украсть их незаметно», — разум безуспешно пытался наставить меня на путь истинный.

Я знала, что он прав, но не могла заставить себя покориться судьбе. Это сейчас бедняжку Айру только пугают пыточной. Леди Керейра — трепетная аристократка, которую один вид дыбы должен повергать в животный ужас. Актриса из меня никакая, мнимых заговорщиков я не выдам при всем желании, поэтому очень скоро психологические методы давления сменятся физическими.

Мне бы этого не хотелось, причем «не хотелось» — очень слабое определение того, как я относилась к пыткам. Так что голос разума мог вопить что угодно — я собиралась использовать любую, даже самую безперспективную лазейку, чтобы избавиться от цепи и…

И на этом план побега обрывался. Единственное, что удалось бы сделать, освободившись, — заблокировать дверь пыточной изнутри.

Так себе идея, если честно. Но вдруг человек в чешуйчатых доспехах покажет, как ходить сквозь стены?

Да, я отчаялась настолько, что почти поверила в магию!

Удара не последовало, хотя дознаватель навис надо мной весьма угрожающе.

— Вы действительно не знаете, кто я? — льда в его голосе хватило бы на приличный айсберг.

Он что, проверял мою память? Я обдумала идею с амнезией и отказалась от нее. Боюсь, в качестве лечения мне прописали бы клещи, иглы или каленое железо. Спасибо, обойдусь. Я — не Айра, на этом и буду настаивать.

— Шаерон Викард рие Нордес. Не беспокойтесь, с моей памятью все в порядке. Проблема в том, что…

— Что вы, леди Керейра, — не леди Керейра, — недобро ухмыльнулся шаерон. — Любопытно.

— А еще я не собиралась нападать на вашего идиота-принца!

Снова прокол. Я забылась и оскорбила члена королевской семьи. С одной стороны, теперь рукоприкладства точно не избежать, с другой — не исключено, в процессе избиения удастся заполучить ключи.

Ищем позитив.

«И выбитые зубы», — увы, внутренний голос, как всегда, безжалостно резал правду.

Дознаватель не шелохнулся, лишь удивленно поднял бровь.

— Необычные речи для дочери барона, — выдал с издевкой. — Вы случайно не из революционеров?

— У вас есть революционеры?!

— У нас? Позвольте полюбопытствовать, Айра, кто такие «мы» с вашей точки зрения?

«Иномиряне», — едва не ляпнула я.

Потом сообразила, что вообще-то они — коренные жители этого мира. Ну или сборище помешанных на истории психов из моего родного.

— Граждане Долинеи, — ответила прилежно. — Столица у вас — Ластония, а недалеко течет река Далайна, которую прозвали Душегубкой.

Все. На этом мои познания об окружающем мире закончились.

Впрочем, Викард не настаивал на продолжении.

Он резко отстранился, вытащил из кармана ключи.

— Руку, леди, — рявкнул неприязненно.

 Я поспешно (хоть бы не передумал!) протянула конечность, и цепь с противным лязгом упала на пол.

— Следуйте за мной. Полагаю, вас не смущает неприличная одежда, — скривился шаерон.

— Полагаю, она смущает вас, — мне бы промолчать, но внезапно обретенная иллюзия свободы кружила голову.

— Ничуть, — таким высокомерным взглядом меня не одаривали никогда в жизни. — Ваша соотечественница ведет себя гораздо раскованнее.

— Моя кто?.. — на миг я потеряла дар речи.