В апреле 1937 года Сталину позвонила доктор Бронка Поскребышева, ей в ту пору было уже двадцать семь лет. Посребышева попросила принять ее на даче в Кунцеве по очень важному личному делу. Бронка надела лучшее платье. Ее муж об этой встрече наверняка не знал, в противном случае он бы, вне всяких сомнений, пришел в ярость. Кроме Сталина и Поскребышевой, о тайной встрече между ними знал только Николай Власик.

Бронка приехала просить за арестованного брата, кремлевского доктора Металликова, косвенно связанного через жену с Троцким. После смерти Сталина Власик рассказал об этом разговоре своим родным. Миссия Бронки закончилась неудачей. Она была в ужасе, что на нее тоже пало пятно сторонницы Троцкого.

Перед переездом в Москву Берия приставал к Бронке в Кунцеве, за что она влепила ему пощечину. «Я этого не забуду», – пригрозил Лаврентий, но Поскребышева не сдалась. 27 апреля 1939 года Бронка позвонила Лаврентию Павловичу и попросила принять ее, чтобы обсудить дело брата. Она отправилась на Лубянку. После той встречи ее больше никто не видел.

Александр Поскребышев в тот день прождал до полуночи, потом позвонил Берии домой. Главный чекист Советского Союза сообщил, что супруга Поскребышева задержана, но отказался обсуждать этот вопрос по телефону. Утром так и не сомкнувший глаз Поскребышев пожаловался Сталину.

– От меня ничего не зависит, – сухо ответил вождь. – Ничем не могу помочь. Только НКВД может во всем разобраться.

Этот лицемерный ответ, конечно, не убедил Поскребышева. Когда Сталин позвонил Берии, тот напомнил о связи Бронки с Троцким. Сталин, Берия и Поскребышев встретились по этому вопросу около полуночи 3 мая в Маленьком уголке. Нарком внутренних дел показал признание Бронки. Александр Поскребышев умолял Сталина отпустить жену.

– Что мне делать с моими девочками? Что будет с ними? – в отчаянии воскликнул сталинский секретарь. Потом вспомнил о ребенке жены от первого брака и еще больше испугался: – Галю заберут в детский дом?

– Не беспокойся, – ответил Иосиф Виссарионович. – Мы найдем тебе другую жену.

Такое предложение было типичным для Сталина. В свое время он угрожал Крупской, что, если она не подчинится партии, то ЦК назначит вдовой Ленина другую женщину.

Поскребышев больше ничего не мог сделать. Через два года, когда немцы приближались к Москве, Бронку расстреляли. Ей был всего тридцать один год.

Ее дочери Наталье сказали, что Бронка умерла естественной смертью. Александр Поскребышев растил дочерей с большой нежностью и любовью. В его доме повсюду стояли и висели фотографии Бронки. Однажды, когда маленькая Наталья показала на один из снимков и сказала: «Мама», – он не сдержался и с рыданиями выбежал из комнаты.

История Бронки Поскребышевой – типичная трагедия того времени. Наталья узнала о расстреле матери лишь в школе. Ей рассказала об этом Козловская, дочь известного тенора. Девочка заперлась в кабинке туалета и долго там плакала. Поскребышев, как и говорил Сталин, женился второй раз. Уничтожение Бронки не отразилось на его отношениях со Сталиным и Берией. Секретарь помнил главное правило: партия всегда права.

Сталин проявлял к дочери Бронки большой интерес. «Как Наташа? – часто спрашивал он Поскребышева. – Она полненькая и хорошенькая?» Прошло несколько лет. Наталья Поскребышева как-то вечером не смогла решить задачку по математике и позвонила отцу. Трубку снял Сталин.

– Я могу поговорить с папой? – спросила она.

– Его здесь нет. А в чем дело?

И вождь объяснил, как следует решать задачу.

В крепкой дружбе между Поскребышевым и Берией лишь однажды возник напряженный момент. Чекист как-то обнял еще маленькую Наташу и печально произнес:

– Ты будешь такой же красивой, как твоя мама.

Поскребышев позеленел от гнева. Сдержался он тогда с огромным трудом.

– Наталья, иди поиграй, – выдавил секретарь Сталина.

* * *

Прежде чем приступить к убийствам жен соратников и друзей, Сталин спас от смерти двух старых приятелей. Серго Кавтарадзе был старым большевиком и придерживался левых взглядов. Сталина он знал больше тридцати лет, с начала века. Это был умный космополит. Он женился на княжне Софье Вачнадзе. Крестной матерью жены Кавтарадзе являлась сама императрица Мария Федоровна, мать Николая II.

Серго упрямо вступал то в одну оппозицию, то в другую, но Сталин неизменно его прощал. Когда Кавтарадзе арестовали в конце двадцатых, вождь освободил его и приказал Кагановичу помочь старому другу. В конце 1936 года Серго снова арестовали. Так он появился в одном из расстрельных списков Ежова. Вместе с ним схватили и жену Кавтарадзе. Их дочери Майе тогда было одиннадцать. Девочка набралась смелости и отправила Сталину жалобное послание с просьбой пощадить родителей, подписавшись: «Пионерка Майя Кавтарадзе». Обоих Кавтарадзе пытали, но не расстреляли. Сейчас, в конце 1939 года, письма пионерки Кавтарадзе напомнили Сталину о существовании друга, и он попросил Берию выяснить, жив ли тот еще.

Серго Кавтарадзе, сидевшего в тюрьме на Лубянке, неожиданно побрили, перевели в более просторную и светлую камеру, ему дали меню, из которого он мог заказать любое блюдо. Потом Кавтарадзе отвезли в гостиничный номер люкс, где его ждала жена. Конечно, Софья сильно изменилась, но она, по крайней мере, была жива. Вскоре из Тифлиса приехала их дочь. Еще через несколько дней в номере Кавтарадзе раздался телефонный звонок.

– Вас ждет товарищ Сталин, – сообщил бесстрастный голос. – Если вы готовы, машина заедет за вами через полчаса.

Серго отвезли в Кунцево.

– Здравствуй, Сергей! – тепло поздоровался Коба, как будто Кавтарадзе не признавали виновным в участии в заговоре с целью убить генсека. – Где ты был все эти годы?

– Сидел.

– Значит, ты сумел выкроить время, чтобы посидеть? – пошутил Сталин.

После ужина Сталин какое-то время молчал, потом взволнованно спросил:

– Значит, ты все же хотел убить меня?

– И ты в это веришь? – ответил Кавтарадзе вопросом на вопрос.

Иосиф Виссарионович усмехнулся.

Вернувшись в гостиницу, Кавтарадзе тихо сказал жене:

– Сталин серьезно болен.

Прошло несколько недель… Как-то у Кавтарадзе ужинали друзья. В 11 часов вечера неожиданно зазвонил телефон. Через минуту Серго вышел к гостям и сказал, что ему нужно бежать. Он удалился, не сказав больше ни слова. Его жена и дочь Майя, которой тогда уже было четырнадцать лет, легли спать. В шесть утра Кавтарадзе, сильно шатаясь, вернулся домой, в трехкомнатную квартиру на улице Горького. Всю ночь он пил и сейчас с трудом держался на ногах.

– Где ты был? – возмутилась жена.

– У нас гости, – объявил он.

– Ты пьян…

Потом она услышала чьи-то шаги. На кухню, так же пошатываясь, вошли Сталин и Берия. Они сели за кухонный стол, а Власик остался стоять у входной двери. Пока Кавтарадзе разливал вино, Софья бросилась в комнату Майи.