Лифт остановился, двери открылись, и Денни вошла в апартаменты. Слева она увидела стеклянную, от пола до потолка, дверь, которая открывалась на веранду. Экзотические растения обрамляли темную ротанговую мебель, глубокие мягкие диваны были задрапированы в желто-белые ткани. Белые занавеси — такие прозрачные, что могли быть только из шелка, - легко колыхались на соленом морском ветерке.

В глубине апартаментов стояли длинные ультрамодные диваны из белой кожи, небрежно задрапированные овечьими шкурами. Они формировали вокруг камина, отделанного медно-красной керамической плиткой, своеобразную «приемную». Различные элементы интерьера из кожи, стекла и стали, гармонично чередуясь, перемещали взгляд от «приемной» к бару, который разделял жилое помещение и кухню.

Кухня была совершенна, словно сошла с обложки журнала: черные застекленные шкафчики, гранитные столешницы и еще больше нержавеющей стали, еще больше медно-красной плитки.

— Только не надо говорить мне, что вы сами готовите, - сказала Денни, и в тоне ее против воли прозвучала умоляющая нотка.

Он рассмеялся. Неужели подметил ее реакцию?

— Совершенно очевидно, что мы не сможем здесь остаться, — отрывисто сказала она. — Простите меня. Мне не надо было настаивать. Пожалуйста, закажите для нас билеты, и я отвезу детей домой.

Но от одной этой мысли она едва не заплакала. Ведь так не хотелось отказываться от своих фантазий...

Нет. Она устала. Дети тоже. Сегодня они не смогут уехать. Возможно, завтра.

— В чем дело? Что-то не так?

И ей вдруг показалось, что все у нее «не так». Вся ее проклятая жизнь. Эта ужасная пустота, которая ничем не может быть заполнена. Разве смеет она мечтать о таком мужчине, как он? Непозволительны были даже се чувства к Бренту — коротенькому и толстому мужчине, похожему на сову.

Джошуа Коул подбрасывал ребенка на руках, словно футбольный мяч, и смотрел на нее с беспокойством. Нет, она не будет столь безнадежно наивной, чтобы отнести озабоченность в его взгляде па свой счет. Спасибо за это Бренту. Он преподал ей урок.

— Я не могу остаться здесь с детьми. Они испортят эту обстановку всего за двадцать минут.

— Это смешно, — сказал он не совсем уверенно.

— Смешно, — согласилась Сиси, и глаза ее с восхищением обратились на статуэтку дельфина из чистого хрусталя, стоявшую на кофейном столике.

Денни твердо сжала руку девочки, когда та попыталась дотянуться до статуэтки. Она уже представила маленькие следы от измазанных вареньем пальцев на занавесях, разрисованные карандашами диваны и на стойке бара — опрокинутые бутылки вина.

— Нет, — сказала она. — Эти апартаменты совсем не годятся для детей. У меня случится нервный срыв, когда я буду пытаться сберечь ваши вещи.

— Ведь это всего лишь вещи, — сказал Джошуа тихо.

Конечно, он совсем не то хотел сказать. Ведь она видела, с каким беспокойством он в своем офисе посмотрел на вазу, когда Сиси лишь взглянула на нее.

— Вы меньше привязаны ко всем этим вещам, чем к вазе в вашем офисе? — Она поздравила себя с правильным недоверчивым тоном.

— Я могу убрать все, что бьется. — Он прошелся по комнате, бросив ей через плечо: — Я пошлю за игрушками, чтобы их отвлечь.

Ей надо сосредоточиться. Взять себя в руки и принять наилучшее для детей решение. Мысль о том, чтобы уехать сейчас в гостиницу и переночевать там, вдруг показалась ей невыносимой.

Они останутся здесь. Всего на одну ночь. Отдохнув, завтра она примет решение. Отдохнув, она сможет противостоять обаянию его сверкающей улыбки.

Которая сейчас была направлена прямо на нее.

— Какие игрушки надо купить? - спросил он.

— Принцессу Тасонию! — воскликнула Сиси. — И снаряжение для туриста. Мне надо палатку и рюкзак. И собаку, Ройала Роберта. — Увидев, что дядя ее согласен на все, она добавила в список еще одну вещь: — И королевский свадебный экипаж. А Джейку ничего не надо покупать. Он еще совсем маленький.

Джошуа достал из кармана мобильный телефон и постарался набрать номер, держа на руках ребенка.

— Я бы на твоем месте не просила купить Принцессу Тасонию, — вполголоса сказала Денни. Сиси, высвободив руку, бросилась на диван и уткнулась лицом в медно-красную шелковую подушку. Денни была совершенно уверена, что на лице ее были остатки завтрака.

— Почему?

Стоит ли говорить ему о том, что Сиси будет играть с этой куклой не более тридцати секунд? Что попытки купить любовь детей всегда оканчиваются неудачей? Сиси станет ненасытным монстром, требующим все больше игрушек, как только ее первое требование будет удовлетворено.

И ему, возможно, следует усвоить урок насчет автомобиля. Женщина, которая прельстится такой детской демонстрацией богатства, вряд ли стоит внимания.

И ее собственный благоговейный трепет при виде этих апартаментов, вероятно, свидетельствует о слабости характера!

— Вы думаете, что Сиси займется куклой и не притронется к дельфину? Этого не будет.

Он захлопнул крышку телефона.

— Но что же мне делать с ней, если я не куплю ей игрушки? — спросил он.

— Какой же вы унылый человек, — выпалила она и тотчас вспыхнула от своей дерзости.

— Я не умею обращаться с детьми. Но это не значит, что я унылый. - Он задумчиво и слишком долго смотрел на нее. - Вы не просто работаете на мою сестру, - догадался он. - Вы разделяете с ней ее идей. Удивительно, что она еще не выдала вас замуж. - И вдруг его взгляд стал подозрительным. -Или именно но этой причине вы находитесь здесь?

— Простите?

— Моя сестра немного помешалась на том, чтобы найти мне «подходящую девушку».

— Меня? - вскрикнула Денни. - Для вас? - Но неожиданно она вспомнила, с какой печалью смотрела на нее Мелани, когда выслушивала новости о Бренте.

Взгляд Джошуа мгновенно потемнел.

— У вас есть бойфренд?

— В настоящий момент — нет, — небрежно сказала она, будто у нее было множество поклонников, а не одно-единственное серьезное увлечение. — Но вам не стоит беспокоиться, мистер Коул. Ваша сестра знает меня достаточно хорошо, чтобы понять: вы — не мой тип!

— Неужели? И какой же ваш тип?

Она почувствовала, что щеки ее вспыхнули.

— Серьезный, любящий науку, не обязательно франт и определенно не материалист. — Она говорила слишком быстро, в панике описывая свой идеал мужчины.

— Неужели священник? — колко спросил он.

— Я описываю человека, похожего на профессора университета. — Брент им и был. Помятый. Академичный. Все время поглощенный какими-то мыслями. И это, считала она, было восхитительно!

— Ваш идеал — профессор университета?

— Да! — Как он смеет говорить это с таким презрением?