– Разумеется, – кивнула я, подумав, что довериться своей экономке – не лучший способ обеспечить сохранность тайны.

Риченда остановилась и воззрилась на меня, склонив голову набок:

– Хотя, конечно, это будет сложно утаить.

– Я никому не скажу ни слова.

Риченда упрямо выпятила подбородок:

– Представляю себе, что будет, если распространятся слухи… – проговорила она медленно и отчетливо. – Сюда сбегутся все светские фоторепортеры… Какая жалость, что Леди Грей нас покинула[8]. Быть может, Бертрам успел завести знакомство с той, кем ее заменили?

Я чуть не подавилась.

– Вы же не станете его об этом спрашивать, миледи?

Риченда заморгала, словно очнулась от раздумий и обнаружила, что я еще здесь.

– А ты полагаешь, это будет бестактно? Ерунда, он никогда не женился бы на Леди Грей. От нее так разило торгашеством, что этого не стал бы терпеть даже наш свободомыслящий Бертрам.

Я сглотнула.

– Мне ничего не известно о личной жизни мистера Бертрама, но, по-моему, он был весьма высокого мнения о…

– Твоего мнения я не спрашивала.

– Да, конечно. Так чем же я могу вам помочь?

– Ничем, – буркнула Риченда и, уходя, так хлопнула за собой дверью, что у меня на столе подпрыгнула ваза с цветами.

Пока я смотрела ей вслед, мне в голову пришла странная мысль. А что, если Риченде больше не с кем было поделиться новостью о подружке невесты? Время от времени в Стэплфорд-Холле устраивались званые вечера, но все гости без исключения были каким-то образом связаны с политическими интересами лорда Ричарда, когда он избирался в палату общин, либо с семейным бизнесом. Я закрыла лежавший передо мной гроссбух. Когда меня взяли на работу в поместье простой горничной, Риченда как раз вернулась домой после длительного отсутствия, а вернее, изгнания – отец, ныне покойный лорд Стэплфорд, в свое время выставил дочь за дверь, не оценив ее увлеченности суфражистским движением и организацией приютов для падших женщин. При этом Риченда была беззаветно предана своему брату-близнецу, будто не замечала, что он сделан из того же теста, что их отец. Я до сих пор не могла сказать с уверенностью, действительно ли она нашла себе занятие по душе и разделяла убеждения, которые были близки и мне самой, или же хотела досадить папаше. Так или иначе, в результате своей общественной деятельности она осталась без друзей в высшем свете, и вышло так, что экономка оказалась единственным человеком, кому она могла похвастаться знакомством с иноземной королевской семьей. Вероятно, все те письма, которые Риченда без устали рассылала, имели целью найти подружку невесты… Я тряхнула головой, отгоняя эти непрошеные мысли. Если продолжу в том же духе, еще, не дай бог, начну жалеть Риченду, а я не имею права так раскисать, пока сэр Ричард Стэплфорд и Типтон строят новые козни. К сожалению, я понятия не имела, в чем именно эти козни заключаются. Управление хозяйственными делами в Стэплфорд-Холле требует постоянного внимания и бездны времени, а поместье хоть и находится недалеко от Лондона – до него можно доехать на автомобиле, – однако новости о важных событиях добираются до нас целую вечность.

Со дня сватовства Типтона к Риченде я выяснила лишь, сколько комплектов постельного белья насчитывается в Стэплфорд-Холле и какое количество зелени господское семейство в среднем потребляет за лето. То есть теперь мне были известны самые интимные подробности быта Стэплфордов, но я по-прежнему не имела понятия об их делах и поступках. Сэр Ричард надежно опутал меня паутиной домашних хлопот, и я в ней беспомощно барахталась – постоянно была слишком занята, чтобы скучать, и не имела ни малейшей возможности заняться распутыванием интриг Стэплфордов. Меня загнали в угол.

Была надежда, что удастся что-нибудь разузнать во время свадебных торжеств в поместье, но Рори со своими тритонами лишил меня этого шанса, пусть и из лучших побуждений. Ну, хотя бы миссис Дейтон теперь на время оказалась в безопасности.

В общем, я все больше поддавалась унынию.

День обещал быть чудесным, солнце весело сияло, и все в Стэплфорд-Холле работало как часы. В доме оставались только Риченда и Бертрам, но тот вскоре заявил Рори, что намерен воспользоваться прекрасной погодой, чтобы прогуляться по окрестностям и настрелять голубей. Так что Риченда завтракала в одиночестве (аппетита она, надо сказать, от этого не потеряла), и я, обслуживая ее, заметила, что вела она себя на редкость тихо.

В одиннадцать на поезде прибыла очередная часть приданого, а вместе с ней – леди Стэплфорд. Вдова лорда Стэплфорда, истинная француженка, в последнее время жила в Брайтоне[9]. Меня она всей душой ненавидела. Сегодня леди Стэплфорд явилась в черных кружевах и в огромной, до ужаса безобразной шляпе. К глазам она то и дело прижимала большой платок. Едва я вышла поприветствовать ее, она встретила меня восклицанием:

– Подумать только, до чего все докатилось!

Мне кажется, моя матушка, при ее-то обширных познаниях в этикете и умении подбирать правильные слова, была бы несколько шокирована таким началом. Я же подошла поближе, сложила руки как положено и сделала книксен.

– Леди Стэплфорд, для меня большая честь снова приветствовать вас в Стэплфорд-холле. К сожалению, меня не предупредили о вашем прибытии, поэтому нам потребуется несколько минут на то, чтобы проветрить ваши апартаменты. Если вы соблаговолите выпить чашечку чая в малой гостиной, за это время мы все подготовим.

– Я тут не гостья, – отрезала леди Стэплфорд. Она наконец опустила платок и нацелила руку, в которой он был зажат, на меня. – Это мой дом!

Здесь, однако, таилась загвоздка. Даже я не знала, кому формально принадлежит Стэплфорд-Холл. Ричард платил мне жалованье, и он был старшим сыном покойного сэра Ричарда Стэплфорда, а значит, считать владельцем поместья следовало именно его, но я понятия не имела, какие права у леди Стэплфорд. По крайней мере, строить для нее вдовий домик[10] никто, похоже, не собирался. Присмотревшись к наряду леди Стэплфорд, я заметила, что его дополнили бантами, оборками, рюшками, и, возможно, не раз. За модой я не следила, а Риченда здесь, в поместье, не уделяла ни малейшего внимания собственным туалетам, но перешитую или латаную одежду я могла распознать сразу – мы с матушкой постоянно приводили в порядок собственные вещи. Я уже начинала проникаться сочувствием к вдове, когда ее вопрос резко вывел меня из раздумий: