Миссис Люфтс явно наблюдала за ней. Едва она вышла из машины, как входная дверь распахнулась.

— Мисс Мартин, как я рада вас видеть. — Коренастая фигура миссис Люфтс заполнила дверной проем. Лицо с мелкими чертами походило на беличье, а, яркие любопытные глазки усиливали сходство. Она уже приготовилась к выходу — надела красное клетчатое пальто и галоши.

— Как пожинаете, миссис Люфтс? — Шэрон вошла в дом. У миссис Люфтс была привычка вплотную подходить к собеседнику, так что общение с ней всегда подавляло. Сейчас она слегка отстранилась, и Шэрон с трудом протиснулась мимо нее.

— До чего же хорошо, что вы приехали. Дайте-ка мне вашу накидку. Обожаю накидки. В них мы выглядим нежными и женственными, правда?

Книгу и сумку с вещами Шэрон оставила в фойе, сняла перчатки.

— Наверно. Я никогда об этом не думала… — Она заглянула в гостиную. — О…

Вооружившись тупыми ножницами и скрестив ноги, Нил сидел на ковре, вокруг валялись журналы. Песочные волосы, такие же, как у Стива, упали на лоб, обнажая тонкую беззащитную шею. Под бело-коричневой фланелевой рубашкой торчали худенькие плечи. На тонком бледном лице выделялись красные пятна вокруг огромных карих глаз, наполненных слезами.

— Нил, поздоровайся с Шэрон, — велела миссис Люфтс.

Он равнодушно поднял голову.

— Здравствуйте, Шэрон. — Тихий голос дрожал.

Такой маленький, худой, несчастный! Шэрон нестерпимо захотелось обхватить его, но она знала, что он ее оттолкнет.

Миссис Люфтс прищелкнула языком.

— Не понимаю, что случилось. Несколько минут назад вдруг расплакался. И не говорит почему. Никогда не поймешь, что творится в его маленькой голове. Может, вам или его папе удастся из него что-то вытянуть. — Она повысила голос. — Билл…

Шэрон вздрогнула от звона в ушах, прошла в гостиную и остановилась перед Нилом.

— Что будешь вырезать?

— Разные дурацкие картинки со зверями. — Нил не смотрел на нее. Он злился, что его застали в слезах.

— Может, я налью себе хереса и помогу тебе? Хочешь колы или еще чего-нибудь?

— Нет. — Нил помолчал и неохотно добавил: — Спасибо.

— Располагайтесь, — вмешалась миссис Люфтс. — Чувствуйте себя как дома. Вы знаете, где что. Я приготовила все, что было в списке мистера Петерсона: бифштекс, салат, спаржу и мороженое. Все в холодильнике. Прошу прощения, что убегаю, но мы очень хотим поужинать до фильма. Билл…

— Иду, Дора, — раздраженно ответил Билл Люфтс, поднимаясь по лестнице из подвала. — Проверял окна. Убедился, что заперты. Здравствуйте, мисс Мартин.

— Как поживаете, мистер Люфтс?

Биллу было за шестьдесят — невысокий мужчина с крепкой шеей и водянистыми голубыми глазами. Крошечные лопнувшие капилляры образовали красноречивые заплаты на щеках и ноздрях, напоминая Шэрон о беспокойстве Стива по поводу любви Билла Люфтса к спиртному.

— Билл, пошевеливайся. — Голос жены звенел от нетерпения. — Ты же знаешь, я ненавижу заглатывать еду, а мы уже опаздываем. В кои-то веки ты меня куда-то ведешь, наша годовщина, мог бы и поторопиться…

— Хорошо. Хорошо. — Билл тяжело вздохнул и кивнул Шэрон. — До встречи, мисс Мартин.

— Отдыхайте. — Шэрон проводила его в фойе. — Ах да, с годовщиной!

— Надень шляпу, Билл, а то простудишься и умрешь… Что? А, спасибо, спасибо, мисс Мартин. Как только я сяду, отдохну и что-нибудь съем, я смогу прочувствовать праздник. А сейчас, со всей этой суетой…

— Дора, это ты хочешь посмотреть фильм.

— Так. Все взяла. Не скучайте. Нил, покажи Шэрон свой табель. Он такой смышленый мальчик, никаких с ним хлопот, да, Нил? Я ему предложила перекусить перед ужином, но он едва притронулся. Ест как птичка. Иду, иду, Билл!

Наконец Люфтсы ушли. Шэрон вздрогнула от пронзительного порыва ветра, ворвавшегося в холл, пока она закрывала дверь. Она прошла на кухню, открыла холодильник и взяла бутылку хереса «Бристоль». Подумала и достала пакет молока. Хоть Нил и сказал, что ничего не хочет, она сварит ему какао.

Дожидаясь, пока нагреется молоко, она пила херес и осматривалась. Миссис Люфтс старалась как могла, но хозяйкой была неважной, и вид кухня имела довольно неряшливый. Вокруг тостера разбросаны крошки. Плиту надо почистить. Да и всему дому не помешала бы косметическая подтяжка.

Участок Стива выходил на пролив Лонг-Айленд-саунд. «Я бы подрезала деревья — они загораживают вид, — думала Шэрон, — огородила бы заднее крыльцо, чтобы оно стало частью гостиной, с окнами от пола до потолка, убрала бы почти все стены и установила бар для завтраков…» Она резко оборвала себя. Ее это совершенно не касается. Просто и у дома, и у Нила, и даже у Стива такой заброшенный вид…

Но не ей это менять. От мысли, что она больше не увидит Стива, не будет ждать его звонка, чувствовать его сильные, нежные руки, наблюдать, как его лицо становится веселым, когда она скажет что-то забавное, ей стало нестерпимо одиноко. Вот оно каково, расставаться навсегда. А что чувствует миссис Томпсон, зная, что ее единственный ребенок послезавтра умрет?

Она знала телефон миссис Томпсон. Брала у нее интервью, когда решила заняться делом Рона. Во время последней поездки она несколько раз пыталась дозвониться до миссис Томпсон и сообщить, что многие важные люди обещали связаться с губернатором Грин и просить о смягчении приговора. Но так и не застала ее дома. Возможно, миссис Томпсон готовила петицию о смягчении приговора в округе Фэйрфилд.

Бедная женщина. Она была полна надежд, когда Шэрон приехала к ней, и так расстроилась, поняв, что Шэрон не верит в невиновность Рона. Но какая мать поверит, что ее сын способен на; убийство? Возможно, сейчас миссис Томпсон дома. Возможно, ей станет легче от разговора с кем-то, кто пытался спасти Рональда.

Шэрон убавила огонь, подошла к телефону и набрала номер. Трубку взяли после первого гудка. Голос миссис Томпсон звучал на удивление твердо.

— Алло.

Миссис Томпсон, это Шэрон Мартин. Я звоню, чтобы сказать, как мне жаль. Если я могу что-то сделать…

— Вы уже сделали достаточно, мисс Мартин. — Резкость ответа поразила Шэрон. — Если мой мальчик умрет в среду, я хочу, чтобы вы знали — я считаю вас виновной. Я умоляла вас не вмешиваться.

— Миссис Томпсон, я не понимаю, что вы имеете и виду…

— Я имею в виду, что в своих статьях вы снова и снова писали, что нет сомнений в вине Рональда, но не в этом дело. В этом и дело, мисс Мартин! — Женщина почти кричала. — В этом и дело. Многие знают моего мальчика, знают, что он не способен причинить кому-либо вред, они все сделали, что смягчить приговор. А вы… вы убедили губернатора не рассматривать его дело по существу. Мы все еще пытаемся, и я не верю, что господь так накажет меня. Но если мой сын умрет, не думаю, что мне придется отвечать за то, что я сделаю с вами.