– Стой! – закричал Гомниус. – Положи факел, я скажу тебе то, что ты хочешь знать!

Арнель довольно усмехнулся.

– Видели, какой я умелец? – громко сказал он, обращаясь к солдатам. – Я и память могу вернуть впавшим в детство старикам!

Солдаты ответили на шутку дружным хохотом.

– Ну что, любезный, – продолжил алхимик, снова сев на камень у дороги. – Слушаю тебя внимательно. Только помни, попробуешь снова морочить мне голову, я церемониться не стану, и твой любимый лес превратится в пепел!

Друид вздохнул, помедлил ещё какое-то мгновение и наконец сказал упавшим голосом:

– Лунные цветы растут только в одном месте, рядом с Балурскими развалинами, в самом центре Тайной котловины.

Тайной котловиной называлась просторная долина, со всех сторон окружённая горами, которая находилась всего в нескольких милях от Большого леса.

– Видишь, как всё просто? – хохотнул Арнель, почёсывая редкую бородку. – Дорога, ведущая в Тайную котловину, совсем недалеко отсюда. Бодрым шагом мы доберёмся туда ещё засветло. Может, поедим чего? – предложил он остальным.

– Да! Да! Да! – наперебой закричали Джибас и солдаты, которые никогда не отказывались, когда речь заходила о еде.

– Хочешь хлеба, старик? – резко спросил один из солдат, повернувшись к Гомниусу.

Но друид был так удручён, что даже не слышал его. Он всё думал о лунных цветах. В год их появлялось не больше пяти, цвели они совсем не долго и только на крошечном участке земли рядом с развалинами старой крепости Балур. Это были не просто очень редкие цветы с удивительным ароматом. Одного семени лунного цветка хватало, чтобы приготовить целый бочонок отвара Семи Жизней, чудесного зелья, которым друиды лечили тяжело больные или поражённые молнией деревья. Сам Гомниус каждый год навещал Балурские развалины, чтобы полюбоваться на белоснежные лепестки едва распустившихся цветов и осторожно снять два-три семечка, способных спасти жизнь многим больным растениям. При мысли о том, что Арнель собирается уничтожить лунные цветы, у него перехватывало дыхание. Но он не мог допустить и того, чтобы алхимик устроил в лесу пожар…

– Пока цветы не окажутся в руках Арнеля, у меня есть надежда, – прошептал друид, пытаясь подбодрить себя.

Тут он заметил, что совсем рядом рос густой куст кошачьей мяты, пышный и на редкость зелёный. И в голове у него созрел хитрый план. Воспользовавшись тем, что Арнель и его помощники были заняты ужином, Гомниус сорвал два стебля кошачьей мяты и начал сплетать их вместе. Положив готовый венок в карман своей длинной туники, друид сорвал ещё два стебля и сплёл ещё один венок. А потом ещё и ещё, и ещё…

К тому времени, как Арнель, Джибас и солдаты закончили есть, Гомниус сплёл больше двадцати маленьких венков, пряча их один за другим в кармане.

– Вперёд, друид! – скомандовал наконец Арнель.

Один из солдат отвязал Гомниуса от дерева и, держа верёвку в руках, повёл друида за собой, как на поводке. Экспедиция снова отправилась в путь, но на этот раз в строго заданном направлении.

– Ты ведь выведал у меня, что хотел, Арнель, – сказал друид твёрдым голосом. – Отпусти меня.

Алхимик недоверчиво усмехнулся.

– Пошевеливайся, – буркнул он. – За кого ты меня принимаешь? Ты, конечно, постарел, но ты всё ещё могущественный друид. Если я отпущу тебя, то ты устроишь мне какую-нибудь ловушку, созовёшь на помощь всех своих друзей, всяких лесных существ. Нет, Гомниус, ты мне больше нравишься со связанными руками и с ружьём, приставленным к спине!

«Он стал отъявленным негодяем, но голова у него всё так же хорошо работает», – подумал друид.

Когда отряд ступил на широкую каменистую тропу, тянувшуюся по окраине леса, Гомниус стал постепенно замедлять шаг, пока не оказался последним в веренице своих конвоиров. Никто не возражал против его манёвра, так как он был крепко-накрепко связан верёвкой, которую держал в руках один из солдат.

А друид, убедившись, что никто на него не смотрит, стал выбрасывать из кармана венки, которые он сплёл из кошачьей мяты, так, чтобы их хорошо было видно на дороге.

– Вот это да! – воскликнул Клинкус и от удивления забыл закрыть рот.

В нескольких шагах от него слабый свет факела отражался в журчащих водах небольшой подземной реки.

– Это она! Водяная Змея! – объявил Рилло.

– Её нашли много лет назад, когда рыли туннели Метродревотена, – пояснила Глина.

– Рабочие решили посмотреть, куда она ведёт, – пустился в дальнейшие объяснения Юки. – Здорово, скажи?! Как первопроходцы! Как бы я хотел быть среди них.

– Не отклоняйся от русла, клоп, – перебила его сестра. – Сейчас мало кому интересно, где бы ты хотел быть. Сейчас намного интереснее то, что твои первопроходцы узнали. А узнали они, что подземная река течёт на север и снова выходит на поверхность у скалы Филинов. Которая, представь себе, Клинкус, находится совсем недалеко от Ивовой долины, – закончила Глина с довольной улыбкой.

Юки фыркнул, скрестив руки на груди. Он терпеть не мог, когда его сестра умничала!

Клинкус же закивал головой, хотя мало что понял из объяснений Глины.

– Видал, Кора? – вставил Рилло. – Мы бы все ноги стоптали, неделями блуждая по маршрутам на твоей карте. И всё равно никуда бы и не пришли. А по Водяной Змее…

– Ну, положим, ноги стоптал бы только я, – ответил Клинкус. – И потом, я не понимаю, как мы будем передвигаться? Вплавь?

– Зачем вплавь? – весело подхватила Глина. – Видишь маленькую пещеру вон там, где река поворачивает? Как только мы туда доберёмся, ты сразу всё и поймёшь.

Клинкусу очень не терпелось узнать, что его ждёт за поворотом реки, и он почти бегом добрался до пещеры, которую ему показала Глина.

Там в небольшом углублении в скале плескалась вода, а прямо посередине стоял деревянный сарай. У сарая в полумраке пещеры сидел средних лет листвянчанин и покуривал трубку.

– Неужели пассажиры?! – радостно приветствовал он Клинкуса и компанию. – Сегодня так скучно. Целый день ни одной живой души!

– Привет, Бурбан! – наперебой закричали «пассажиры», сидевшие на плечах и в кармане Клинкуса. – Мы доставили тебе «спецгруз»! Это – Клинкус Кора.

– Здоро́во, Кора! – поздоровался листвянчанин. – Наслышан о тебе. Меня зовут Бурбан Флинк, и моё судоходное товарищество тоже называется «Флинк». Ну что, как поживаешь?