– Брендольв! Это ты! Ты с ума сошел там за морем! Кончай валять дурака! Ведь это же ты, я тебя узнала! – кричала она, торопясь скорее остановить этот нелепый ужас. – Ты что, стал морским конунгом* и своих не узнаешь?

Терзаемая напряжением и облегчением одновременно, она неровно засмеялась, потом закашлялась, торопилась сказать что-то еще, но не могла.

Вся дружина вздрогнула при звуке ее голоса и обернулась.

А Логвальд вдруг отскочил на несколько шагов назад. Даг остановился, держа меч наготове: за шумом схватки он не расслышал слов сестры и не понял, почему его противник внезапно обратился в бегство. А Хельга продолжала говорить, поспешно делая еще несколько шагов вперед, и голос ее звучал умоляюще, точно она просила кого-то сделать все именно так, как она надеется:

– Как тебе не стыдно так шутить, Брендольв! Что ты еще придумал! Ты с ума сошел! Что за глупости? Ты так долго пропадал, а теперь придумал какую-то глупость! Брендольв!

Знакомое имя звучало как заклинание. Но оно же казалось невероятным, каким-то обманом слуха. А Логвальд вдруг сорвал с головы шлем и засмеялся, потряхивая волосами. Он поднял голову, и хёвдинг увидел изменившееся, но знакомое лицо Брендольва, сына Гудмода Горячего и своего бывшего воспитанника. Прошло почти четыре года с тех пор, как Брендольв уехал за море к кваргам. С тех пор он возмужал, раздался в плечах, отрастил бородку, но все же не узнать его было невозможно. Только полная неожиданность не позволила хёвдингу и прочим сделать это раньше.

– Хельга! Ручеек! Птичка моя! Ты тоже здесь! И ты одна меня помнишь! – со смехом воскликнул Брендольв и шагнул навстречу девушке. Бросив на песок щит и шлем, он протянул руки к Хельге, а она взвизгнула от радости, что ее догадка оказалась верной. – Ты так выросла, а помнишь меня! Я тебя не заметил, а ты одна меня узнала!

Изумленный Даг опустил меч и замер с открытым ртом. После схватки он тяжело дышал и не мог собраться с мыслями. А Хельга, смеясь от счастья и облегчения, в несколько прыжков преодолела оставшееся расстояние и прыгнула на шею «грабителю». Брендольв обнял ее, а все остальные разом зашевелились, заговорили, закричали. До всех дошло, что ничего страшного больше нет, но люди еще не взяли в толк, что же, собственно, произошло.

– Да это Брендольв!

– Ты что, стал морским конунгом?

– Да возьмут тебя тролли, парень! Ты не слишком хорошо придумал!

– Вот так подшутил!

– А мы-то уже готовы…

– Твоему отцу это не слишком понравится!

– Великий Один!

– Да он всегда был с придурью!

– Слава асам*, наконец-то ты вернулся!

– Не шути так больше, Брендольв! – приговаривал Хельги хёвдинг, сняв шлем и вытирая вспотевший лоб. Хельга прыгала вокруг и радостно повизгивала, почти заглушая его слова. – А если бы мы сразу встретили вас стрелами? Шутка получилась бы дороговата!

– Ну что ты, хёвдинг! – весело и лишь чуть-чуть виновато оправдывался Брендольв. Без шлема, с привычной широкой улыбкой, он уже всем казался прежним, и даже старые следы оспинок на щеках нетрудно было разглядеть сквозь поросль молодой рыжеватой бородки. – Я же знал, куда приплыл! Я же знал, что здесь «мирная земля» и что ты никогда не бросаешься на людей, не разобравшись, в чем дело. Зато теперь я знаю, что усадьба Тингваль готова встретить любого врага как подобает!

– Да ты совсем сдурел! – восклицал Даг, сообразивший и узнавший Брендольва последним. Уж слишком неожиданным оказался такой поворот! Остатки боевого возбуждения превратились в гнев и мешали радоваться другу. – Брендольв! Ты в своем уме? Да кто же так шутит! Я тебе собирался снести голову всерьез! И тогда ты сам был бы виноват!

– Ты стал настоящим Сигурдом! – весело ответил Брендольв и хотел хлопнуть его по плечу, но Даг сердито оттолкнул его руку. Брендольв не обиделся: радость плескалась в нем и щедрыми брызгами разлеталась далеко вокруг. – И вырос выше меня! Я тебя тоже не узнал. Только догадался, что это должен быть ты.

– А я вот не догадался, что ты за морем так поглупел! – возмущался Даг, не в силах примириться с такой дурацкой и опасной шуткой. Ему самому никогда не пришло бы в голову проверять усадьбу Плоский Камень таким вот образом! – Это же надо такое придумать! Мы уже не дети, чтобы прятаться в сенях и изображать тролля!

– Да уж конечно! – хохотал в ответ на его негодование Брендольв, не без удовольствия вспоминая детские забавы. – Ты отличный боец, Даг! Когда сюда прибудет конунг фьяллей, ему придется плохо! Я тебя еще кое-чему научу – мне рауды показали. Я так рад, что ты не струсил!

– А ты этого ждал? – Даг был просто оскорблен этой похвалой и отталкивал Брендольва, который все порывался его обнять.

– А я догадалась! – ликовала Хельга, прыгая на месте. Теперь уже все это событие казалось ей очень забавным. – Я догадалась, когда увидела его ноги! Красный и зеленый! Ты всегда путал красный и зеленый!

– Да ну! – охнул Брендольв и посмотрел на свои ноги, вернее, на ремешки, которыми крепились обмотки. – Они разные, да?

– Еще бы! – хохотала счастливая Хельга. Брендольв не различал красный и зеленый, и эта его особенность немало смешила ее в те годы, когда сын Гудмода жил у них в усадьбе. – Я так и знала, что ты никогда этому не научишься! Если даже я не смогла тебя научить, то не научит и конунг кваргов!

– Да уж, ему и погребальные башмаки так завяжут – один красным ремешком, а другой зеленым, – добавил Даг, уже немного остыв.

Ему было стыдно за своей пропавший зря боевой задор, и похвалы Брендольва казались снисходительными – как раньше, когда двенадцатилетний мальчик не годился в соперники пятнадцатилетнему парню.

– Зато Один и валькирии сразу поймут, кто к ним явился! – без смущения ответил Брендольв и наконец обнял Дага, чтобы быстрее прогнать обиду. Сам он ни на кого не сердился подолгу и не понимал, какой в этом смысл. – Будь здоров, Альвард! – кричал он, тут же открывая объятия кому-то другому. – Привет, Равнир! Ты еще не женился? А где твое ожерелье? Дашь мне поносить?

– Ты, наверное, у конунга кваргов заслужил другое, не хуже! – ответил Равнир.

– Да уж конечно! – с удовольствием согласился Брендольв. – Я привез много занятных вещей. И если кто-нибудь пригласит меня на пир, то не останется без подарков!

И он подмигнул Хельги хёвдингу.

– Я знаю кого-то, кто уж точно скоро будет нашим гостем! – намекнула Хельга.

– А я знаю кого-то, кто еще не скоро отдышится! – вставил Хельги хёвдинг, намекая на себя самого, и еще раз вытер лоб, а заодно и шею. – Отправляйся домой, Брендольв. Мы уже предупредили твою родню. Но боюсь, они приготовили пир не тебе, а волкам и воронам.[6]

– И я знаю кое-кого, кому еще скажут несколько ласковых слов в усадьбе Лаберг! – шепнул Хельге Даг и показал глазами на Брендольва.