– Прекрасно! Смени очки на контактные линзы, перемени одежду. Побрейся, наконец, что у тебя за фиговина под носом и на подбородке выросла? Ходишь, как Хоттабыч при постаревшем Вольке.

Леха рассмеялся собственной шутке.

– Ладно, идем дальше. Сходи к стоматологу, сделай чистку, отбеливание. Возьми что-нибудь неброское, но стильное, сам не сможешь – консультанты бутика помогут. И поработай над осанкой. Ну-ка, расправь плечи так, как сможешь, чтобы лопатки соединились. Во! Подними голову. Да нет, не запрокидывай ее, просто держи ровно. Эй! Плечи верни в исходное положение! Во! Так и ходи. И постоянно себя контролируй. Пару дней походишь, потом так привыкнешь, что для тебя это станет естественным.

Ты пойми: успешный человек двигается и ведет себя так, что у него и осанка прямая, и походка уверенная, и улыбка во все зубы, и голос властный. Потому что у него все замечательно! Отсюда следствие: если будешь вести себя уверенно, ходить с прямой осанкой, широкой улыбкой на лице, то твой организм сам начнет выработку гормонов счастья. А счастливому человеку все дается легко. И у тебя тоже все будет замечательно! Понял?

– Понял.

– Все, работай. Завтра я по делам улетаю, буду на следующей неделе. Бывай.

Леха подвез до подъезда. Только поднимаясь по лестнице, я понял, что не говорил ему, какой из подъездов мой, но не стал над этим раздумывать: настолько сильно я был уверен во всесильности и всезнании Лехи.

Домой я шел с твердым намерением следовать всем его указаниям.

* * *

Спина, не привыкшая к таким нагрузкам, уже болела, но я упрямо продолжал контролировать расправленные плечи и высоко поднятую голову. До выхода из дома на работу оставалось полчаса, и тут в дверь долго и требовательно постучали. Вроде даже ногами.

На пороге стоял Василий – мой сосед справа. Жил Вася с женой Катериной. У них два несовершеннолетних сына: тезка мой – двенадцатилетний Сережка и Петька – четырехлетний вечно ноющий карапуз. Вася всегда был в состоянии холодной войны с супругой. Холодная война довольно часто, когда Вася в очередной раз приходил вдребезги пьяным, перерастала в бурные скандалы, с битьем посуды, ломанием мебели и применением тактического ядерного оружия. В такие моменты я включал музыку погромче, чтобы не слышать всей той грязи, которой воинствующие стороны обильно поливали друг друга. Жутким фоном ругани обычно служил хор воющих Сережки с Петькой.

– Сосед, одолжи стольник до получки!

Ох, Вася, Вася. Несколько раз в месяц он брал у меня взаймы с целью догнаться, а чаще опохмелиться. Деньги иногда отдавал. Иногда нет. На мои жалкие просьбы Вася чаще всего отвечал, что денег нет, всю получку зараза Катька забрала.

Катька денег мне не давала, мотивируя это тем, что Вася занимал, Вася пусть и отдает. И я уходил, в очередной раз кляня себя за мягкотелость, с твердым желанием больше Васе денег не давать.

Но Вася приходил снова, клялся и божился, что в последний раз, что отдаст лично, с получки, с заначки, перезаймет и вообще вернет с процентами. С бодуна чего только не наобещаешь, да? И я снова одалживал.

Как-то я сидел на балконе, а внизу у гаражей бухали какие-то мужики. Одним из них был Вася. Когда у мужиков закончилось пойло, они снарядили экспедицию в поисках средств на продолжение банкета. Идти вызвался Вася, а составить ему компанию возжелал Кецарик – мелкий плюгавенький мужичок, напоминающий Шарикова из «Собачьего сердца». Как звали Кецарика, не помнил никто, даже Вася. Но собутыльником он считался душевным, и его часто угощали.

У моей двери они остановились, и я услышал громкий шепот.

– Кецарик, иди на пролет вниз, а то этот шпендик испугается и денег не даст.

– А может, он и так не даст?

– Да даст, он всегда дает. Просить надо уметь.

Прошло минут десять (видимо, Вася ждал, пока Кецарик скроется из виду), потом Вася позвонил. Я открыл дверь и увидел его со скорбной миной. Хотя я от и до слышал их разговор с Кецариком, мне показалось, что у него действительно случилось горе.

– Серега, братишка, выручай! У Петьки Полкан под машину попал, надо срочно операцию делать! Иначе все, кранты собачке.

Гордым прозвищем Полкан звали миниатюрную вредную собачку невнятной породы. Пес этот вечно меня облаивал, норовя цапнуть за ногу, а когда раз в день его отпускали на выгул, он часто не дожидался улицы и опорожнялся прямо на мою дверь.

И я выручил. Дал взаймы денег на операцию Полкана, потому что боялся конфликтов, боялся обидеть человека. Мне проще и удобнее было дать Васе желаемое, чем сказать «нет» и захлопнуть дверь.

И вот все повторилось. Снова скорбь на Васином лице, недельная щетина, слипшиеся мутные глаза, выпяченная нижняя губа и перезрелый перегар. Правая рука согнута, а ладонь повернута вверх – поза просящего милостыню. Васю шатало. В общем, Вася все тот же. Но я-то – уже нет!

– Вася, ты долг принес?

– Ы? Какой долг?

– Короче, Василий, ты мне уже должен больше пяти тысяч. Когда отдашь, тогда и поговорим.

Я захлопнул дверь. Почти ликуя, но все еще недовольный собой. Все-таки надо было этого синяка еще и в эротическом направлении отправить. А что? Еще не поздно! Я открыл дверь. Вася все так же стоял, но при виде меня его лицо расплылось в улыбке. Наверное, этот идиот решил, что я одумался и возжелал одолжить ему стольник.

– Серега, друг, брат, выручи по-соседски, – заканючил он. – Стольник всего-то!

– Знаешь что, Вася? Иди-ка ты!

– Чего?

– Ты все слышал. А если твоя вонючая шавка еще раз нагадит мне под дверь – ей конец, а ты тут все отмоешь. Понял?

Вот теперь можно захлопнуть дверь. Что я и не преминул сделать. Вид шокированной Васиной физиономии стал для меня лучшей наградой.

* * *

Стоило мне подумать, что, кажется, я нашел способ давать отпор, зазвонил телефон. Звонил Миха. Не могу сказать, что мы большие друзья, но из всех коллег с ним у меня сложились хоть какие-то отношения: несколько раз ходили вместе в бар и общались на почве любви к одной онлайн-ролевухе. Той самой, где Альянс против Орды[4]. Миха, двухметровый толстяк-бородач весом под полтора центнера, как полагается, играл за прекрасную ночную эльфийку. В компании он работал юристом.

– Здорово, старик! – бодрый Михин голос ни с чем не перепутаешь. Он невероятно звонкий и пронзительный. – Не разбудил?

– Никак нет, Миха, уже собрался выходить. Что-то случилось?

– У меня-то ничего, старик. А вот что случилось у тебя? – я услышал, как он тяжело дышал, услышал шум машин, трение рукавов о куртку и понял: Миха шел по улице, ему стало скучно, и между сигаретами он решил позвонить кому-нибудь.

– У меня все в порядке.