дома не было тоже удивительно, она ведь почти никуда не выходит. А тут чувствуется, что ее давно нет, печка прогорела почти, и дров в доме не было. Ночь холодная будет, на улице ветрено и слякотно. Я быстро принесла и подкинула дровишек в печь. Сняла сапоги и куртку, сразу нужно почистить грязь, а то позже не ототру. Поставила чайник и пошла, чистить сапоги и куртку. Пока я возилась с одеждой да на стол накрывала, услышала, как стукнула дверь. По шагам узнала бабушку. Пока она – снимала верхнюю одежду, я, не отвлекаясь от работы, и не глядя на бабушку стала говорить, что бы, не забыть баб Манину просьбу.

– Баб, я тут недавно, когда домой шла, – баб Маню встретила. Она просила очень,– обязательно тебе передать.

Я торопливо стала ей пересказывать разговор со старушкой, стараясь ничего не упустить.

– Баб, да что ты так долго, – пойдем чай пить, я так замерзла. Чуть раньше тебя домой зашла и еще толком не отогрелась. – Бабушка да что случилось?

Только сейчас, я заметила каким, вдруг бледным стало – ее лицо. Вернее лицо застыло маской испуга на минуту буквально. Бабушка глядя на меня тяжело привалилась к дверному косяку и странно удивленно смотрела на меня, как бы, не понимая моих слов. Она медленно прошла в комнату и еще раз посмотрела на меня. Села тяжело вздохнув за стол, и спросила меня сердито.

– А, не врешь ли ты мне Елена? Не пойму я для чего это тебе надо, сказки мне рассказывать, и пугать меня.

Ох, – я возмутилась даже, – А оно мне надо что ли и какие такие сказки. Баба Маня строго просила тебе передать вот я и передаю, да я тоже удивилась, зачем она меня в такой холод на улице ждала, чтоб тебе это передать. Могла бы и сама завтра прийти, да тебе все сказать. Я же сегодня весь день в школе, устала и замерзла и голодная была, домой так спешила.

Бабушка замялась было видно, что она растеряна и напугана.

– Так Маня утром рано умерла, как бы она мне что сказала. Как ты утром в школу убежала, ко мне пришла Светлана внучка ее и сказала, что бабушка ночью той умерла и помочь попросила. Попросила, чтоб я сегодня помогла помыть и одеть Маню, и позже я снова уйду читать над ней.

Священника в селе не было и если кто – то умирал, старушки собирались и до похорон читали возле гроба псалтырь. Теперь я уже растерялась и напугалась. Но как же это. Я ведь точно ее видела и говорила с ней, это не мои фантазии. Я ведь не сошла с ума и помню все четко.

– А что у вас произошло перед войной? – Ты мне расскажешь,– спросила я на автомате.

Бабушка опешила и резко даже грубо ответила.

–Это не твое дело. Что было – то было, и только нас касается. Да и знала я все и простила ее давно, молодые мы тогда были и глупые. Маня сама себя наказала больше, чем я бы на нее обиделась, я и не считала это важным, а то б давно сама ей об этом и сказала. Ладно – не бери в голову, ерунда это все. Одна то дома не побоишься или, может, со мной пойдешь, или если хочешь, на ночь тебя к соседке отведу переночевать.

– Нет, сразу открестилась я. Не хочу ни куда, дома останусь, и все нормально будет. Чего мне дома то бояться.

Страшно мне было узнать, что видела я старушку мертвой, с которой я только что говорила, вернее это я с призраком ее говорила, так получается. И почему именно я, и тут же вспомнила, что говорили наши бабки, что мертвых видит тот, кто сам скоро умрет. Вот так перспектива у меня, если верить сказкам. Поужинали мы молча. У каждой из нас были мысли свои невеселые. Бабушка ушла, глянув снова на меня странно и как то озабочено, а я стала убирать посуду со стола. Страха уже не было, только удивление, а в голове пустота. И страшная усталость придавила меня, – я пошла спать. Думала, что не усну, голова была тяжелой, но как только я легла сразу провалилась во тьму без сновидений и кошмаров. Проснулась рано, за окном было еще темно. Какое то время просто лежала, тихо всматриваясь в темноту. Вдруг мне показалось, что вокруг меня танцуют тени. Это было не страшно, а красиво, наверное, я еще не совсем проснулась, решила я, сон еще досматриваю. Потом тени вокруг меня замелькали быстрее и ярче, превращаясь в язычки огня. Я услышала, как скрипнула дверь и знакомые шаркающие шаги. Бабушка вернулась домой. Я хотела встать и вдруг, – жар охватил мое тело, боль накатила волной. Огонь во мне и около меня, я все – таки простыла вчера, мелькнуло в голове. Болело не только тело, но и голова до черноты в глазах. Мне показалось, что я слышу, как скрипят мои кости от напряжения. Я попыталась встать и сразу же потеряла сознание.

Я была окружена плотным туманом, тело мое горело, а грудь казалось, сдавливали обручи, и дышать было тяжело. Звон в ушах, и глаза я как не пыталась, открыть не могла. Веки были тяжелыми и слипшимися. И боль, нет, не так – БОЛЬ. Любое движение даже вздох ударяли в голову как тяжелый набат. Я слышала голоса около себя, – но слов не понимала и не понимала кто около меня. Я чувствовала влажные прикосновения к своему телу, – но не могла открыть глаз или что то сказать. Сколько это продолжалось? Мне показалось, что целую вечность. А потом вдруг, отпустило, и боль ушла и сразу слабость, и легкость затопили мое тело. Кто держал мою голову, и я почувствовала влагу во рту. С каждым глотком мне было легче и я, наконец, – смогла открыть глаза. Надо мной склонилась женщина, но рассмотреть, я ее не могла. Черты ее лица расплывались, но это не моя бабушка, точно. Тело ломало как от тяжелой работы, и я немного поворочалась и уснула. Проснулась, а за окном снова темно и в комнате тоже не горел свет, чувствовала я себя хорошо, только руки подрагивали от слабости. Что сейчас интересно, день или ночь, я села в кровати и услышала.

– Ну, вот отошла, и села сама, – раздался певучий голос.

Я повернула голову на звук.

– Меня Любава зовут, и я тебя лечила.

Женщина