Но купеческая группировка сохраняла в Сарае огромное влияние. Когда хан Тохта пошел ей наперекор, его быстро отправили на тот свет [100]. На престол возвели его сына Узбека. Он провозгласил ислам государственной религией, предал смерти вельмож, отказавшихся принять ее. Хотя это был вопрос не духовный, а политический. Исповедание властителя открывало его подданным дороги на рынки Востока. На самом-то деле принципиальностью в вере Узбек не отличался. У русских он Православия не задевал, права церкви не ущемлял. А купцы настроили его подружиться с католиками. Узбек переписывался с римским папой, в Сарае в его правление возвели больше десятка латинских костелов и монастырей [50].

Чаяния торгашей Узбек оправдывал как нельзя лучше. Он несколько раз повышал дань с Руси, по малейшему поводу бросал на нее войска – живого товара приводили более чем достаточно. Правда, пленников требовалось перевозить на большие расстояния. Пешком через пустыни и горы не поведешь, истощают и перемрут, а флота у ордынцев не было. Но у них нашлись полезные партнеры, как раз католики. Венецианцы устроили свои колонии в Тане (Азове), Сугдее (Судаке), генуэзцы в Херсонесе и Кафе (Феодосии). Это были весьма могущественные республики. Венеции принадлежали Кипр и Крит, Генуе – Корсика, те и другие прибрали к рукам ряд греческих городов и островов.

Хотя представлять черноморские города итальянскими было бы ошибкой. Гости из Италии пришли на готовое. Под их покровительство перешли и переплелись с ними семейства, торговавшие здесь испокон веков. Достаточно отметить, что правитель венецианских колоний носил титул «консул Хазарии», а для управления генуэзскими колониями был создан особый орган «Оффициум Хазарие» [95]. Зато корабли были итальянскими, бойко развозили невольников в Сирию, Африку, в саму Италию. Великий гуманист Петрарка писал, что у него «сердце радуется» от огромного изобилия русских рабов – дескать, всюду слышна их речь.

Западный мир пока еще не представлял серьезной опасности для мусульманских стран. Европа выглядела рассыпанной мозаикой из сотен королевств, герцогств, княжеств. Первая попытка объединить ее силы для широких завоеваний, крестовые походы, завершилась плачевно. Почти два столетия потоки добровольцев текли в Палестину. Под эгидой Ватикана были созданы особые ордена – тамплиеров, иоаннитов, Тевтонский орден. Вступая в них, рыцари давали монашеские обеты безбрачия, нестяжания, но должны были служить Богу и папе оружием.

Однако жителей Сирии и Палестины оттолкнули зверская жестокость и алчность европейцев – при взятии Иерусалима крестоносцы истребили всех горожан, после побед тысячами истребляли пленных. Восточные властители сорганизовались, громили захватчиков. Пришлось убираться восвояси. Крестоносцы искали пристанища, где придется. Тамплиеров приняли короли Франции, иоанниты отхватили у византийцев остров Родос и Смирну, занялись пиратством. Тевтонский орден пригласили к себе поляки. Он истребил и поработил племена пруссов, обосновался в Пруссии.

Но кое-кому крестоносная эпопея принесла сплошной выигрыш – все тем же венецианцам и генуэзцам. Они подсуетились обслуживать морские коммуникации. Рыцари разных стран погибали в боях, умирали от болезней и тяжелого климата, а львиная доля их добычи досталась итальянцам. После того, как крестоносцев выгнали с Ближнего Востока, Венеция и Генуя взялись наводить контакты с победителями, мамлюкскими султанами Египта и Сирии.

Именно здесь, в Египте и Сирии, располагались главные работорговые рынки. Сюда же шли караванные трассы из Китая, Персии, Индии, привозили шелк и пряности. Они стоили чрезвычайно дорого. У нечистоплотных европейцев шелковая одежда была единственным средством уберечься от вшей и блох, а без пряностей при тогдашних технологиях было невозможно заготовить впрок мясо. На столь важном перекрестке набрали вес такие же торгаши, как в Крыму и Сарае. Стоит ли удивляться, что итальянцы нашли с ними общий язык? Мусульмане разрешили венецианцам и генуэзцам строить фактории, и корабли заскользили по сверхприбыльному треугольнику. Везли в Египет русских рабов, меха, платили ими за восточные товары, а на западе продавали за золото…

В европейской политике долгое время лидировала Германская империя. В ее состав входили Чехия, Венгрия, часть Италии. Но империя была рыхлой, ее части жили сами по себе, а титул императора можно было получить только в Риме. Германские властители придавали этому чрезвычайное значение, каждый из них считал долгом совершить поход в Италию и короноваться. Итальянцы возненавидели немцев за их вторжения. Едва императоры удалялись, отрекались от них, убивали или выгоняли их ставленников. Германские монархи, увязнув в итальянских проблемах, совсем запустили дела у себя дома. Для войн за вожделенный титул им требовалась поддержка феодалов, и короли заигрывали с ними, предоставляли большие права [42].

Результат был удручающий. Вассалы совершенно разболтались, с верховной властью никто не считался, рыцари и бароны занялись откровенным бандитизмом. Рудольфу Габсбургу пришлось вести напряженную войну с собственными подданными. Феодалов он усмирил, разрушил 156 разбойничьих замков. Но как только в Германии удалось навести относительный порядок, ее властители нацелились все туда же – утвердить господство над Римом. На это транжирились все силы и средства. А римские папы были совсем не в восторге, что им на голову сваливается то один, то другой император с армиями, заставляет плясать под свою дудку.

Сражаться с немцами у пап была кишка тонка, и они приноровились обращаться за защитой к Франции. Эта страна была гораздо меньше современной. Прованс и Наварра были отдельными королевствами, Бургундия, Нормандия, Бретань, Аквитания, Бурбон, Анжу, Гасконь – почти самостоятельными герцогствами. Но в Германии княжества и города тоже вели себя независимо, а французские короли кое-чего добились. Отобрали у англичан Нормандию, династическими браками пристегнули Бургундию. В общем, были в состоянии противодействовать императорам.

И все-таки между Парижем и Римом пробежала кошка. Орден тамплиеров вывез с Востока сказочные сокровища и занялся ростовщичеством. Широко развернулся во Франции, ссужал деньги аристократам по всей Европе. Однако тамплиеры (храмовники) привезли с собой не только ценности. Они увлеклись и оккультными учениями. Их орден создавался для защиты Храма Гроба Господня, но под «храмом» стали понимать некие тайные знания, способные обеспечить власть над миром. Рыцари скатились до сатанизма, служили «черные мессы», приносили человеческие жертвы. Конечно, это совершалось в тайне, и все-таки слухи о страшных обрядах просачивались, дошли до короля Филиппа IV Красивого.

Но тамплиеров не позволял трогать папа Бенедикт VIII. Он и сам был не простой фигурой. За ним стояли некие могущественные теневые круги в католической церкви. Своего предшественника Целестина, пытавшегося вести праведную монашескую жизнь, он заставил отречься и уморил в застенке. Позже выяснилось, что папа тоже занимался черной магией. Но Филиппу Красивому он слал распоряжения, как своему подчиненному. Указывал, что единственная законная власть на земле принадлежит «наместнику Христа». Королю его вмешательства во французские дела совсем не понравились, хозяин он или не хозяин в своем королевстве? Разругались, и Филипп послал папу подальше. Начал сам назначать во Франции епископов, собирать церковные подати.