- Надень ee и приезжай в церковь.

- Я только что вернулaсь домой, Господин, - запротестовала oна вполсилы.

- И не надевай никакого нижнего белья.

Он повесил трубку.

* * *

Лорд сказал себе, что он не уверен, что она придет, но он знал, что она придет. Чего он не знал, так это того, будет ли она следовать его инструкциям, и как он будет наказывать ее, если она этого не сделает.

Она появилась полчаса спустя. На ней была белая детская футболка с изображением "Хэлло, Китти!" спереди, туфли на платформе на высоком каблуке... и клетчатая юбка католической школы. Как он ни старался, он не смог подавить улыбку.

Было уже темно, и церковь была почти пуста, если не считать хора, репетировавшего наверху. Лорд взял Гленду за руку и повел ее через церковь к двери, которая вела обратно в подвал. Они спускались по лестнице в молчании, и Лорд чувствовал ее нервозность и дурные предчувствия.

Когда они вошли в маленькую затемненную комнату, он повернулся, чтобы посмотреть на нее. На этот раз, хотя она была и вызывающе одета, но все равно отводила глаза и нервно переминалась с ноги на ногу, как будто была беззащитна.

- Иди сюда, - он обнял ее одной рукой за талию и притянул ближе к себе.

- Так что же такое с вами и церквями, Господин?

Он жадно поцеловал ее. Их руки танцевали по телам друг друга с распутной самозабвенностью. Лорд обхватил ладонями ее маленькие, идеально круглые груди и провел пальцем по твердеющим соскам, затем другой рукой обхватил ее большую, но не менее круглую попку, скользнув под юбку. Она следовала инструкциям. Ее задница была голой и гладкой.

Он позволил своим рукам скользнуть вниз по ее бедрам, наслаждаясь ощущением гладкой упругости ее обнаженной кожи. Затем он скользнул руками спереди, вверх между ее бедер, и почувствовал ее сладкую влажность, скользнув сначала одним пальцем, а затем другим внутрь нее, когда она ахнула от удовольствия.

Она попыталась засунуть обе руки ему в штаны, но ей помешал его ремень, и она остановилась, чтобы расстегнуть его, выдернув его из шлевок и от нетерпения швырнув через всю комнату. Она расстегнула пуговицу на его джинсах и сорвала их.

Лорд почти пожалел, что на нем не было нижнего белья. Было бы интересно посмотреть, что бы она с ними сделала.

Они покрывали друг друга поцелуями, в то время как их руки летали по телам друг друга, поглаживая, лаская и снимая одежду. Над головой снова заиграл хор. Это была та же песня, что и на днях, о том, как отдать свое сердце Богу, и она сразу же достигла оглушительного крещендо, прежде чем рухнуть обратно на землю. В этом было что-то почти эротическое, оргазмическое, с его многочисленными крещендо, дикими криками и стонами.

Гленда и раньше слышала довольно страстное пение госпел-хоров, но то, что она услышала над собой, было похоже на акустическую оргию. Она никогда раньше не слышала ничего подобного в церкви. Она никогда и нигде раньше не слышала ничего подобного. Она попыталась уловить текст песни, и ей показалось, что она слышит упоминания о том, как кусать и лизать женскую грудь, но она знала, что это не может быть правдой. Должно быть, она путала это с тем, что она делала, или, скорее, с тем, что с ней делали.

Что бы они ни пели, это, казалось, подействовало на Лорда, потому что его занятия любовью снова стали более агрессивными. Он вонзил зубы ей в шею, и она оцарапала ногтями его массивные грудные мышцы, царапая кожу, но, как ни странно, не проливая крови. Она наклонилась, чтобы лизнуть и пососать его сосок. Заставляя его мурлыкать и стонать.

Она начала опускаться на колени, чтобы взять его в рот, но в момент странного вдохновения он остановил ее, поднял с земли, пока ее ноги не обвились вокруг его талии, а их гениталии не соприкоснулись. Он развернул ее на 180 градусов, пока ее ноги не оказались у него на плече, а ее сладкие шелковистые складки не оказались в нескольких дюймах от его лица. Ее голова была прямо у его паха, а его мужское достоинство касалось ее губ. Она была удивлена и сбита с толку, когда он начал переворачивать ее, но когда она поняла, к чему он клонит этим маневром, она сразу расслабилась. Это был первый раз, когда она исполнила "шестьдесят девять" стоя, и она была нетерпелива и взволнована. Для Лорда этот маневр был прекрасной возможностью еще раз продемонстрировать свою силу, властолюбие и контроль.

Она согнула ноги, балансируя на его плечах, а он обеими руками обнимал ее за талию. Сила в руках Лорда была единственным, что удерживало ее от удара головой о бетон внутреннего дворика. Она должна была сделать больше, чем просто доверять ему. Она должна была верить; верить в то, что он кончит и заставит ее кончить до того, как его руки ослабеют.

Он погрузил в нее свой язык, жадно лаская ее набухший клитор, посасывая ее половые губы и скользя языком внутрь и наружу, трахая ее своим языком. Ее руки гладили и ласкали его, в то время, как ее язык кружил по всему его члену, купая его в своей слюне.

Ее тело сотрясалось. Его язык скользил по ее клитору все быстрее и быстрее. Его лицо было залито ее соками. Боль в его плечах и бицепсах казалась далекой, как будто это происходило с кем-то другим, и он просто испытывал боль сочувствия. Он был в экстазе, почти религиозном восторге, под кайфом от эндорфинов, адреналина, от вкуса Гленды, от ее прикосновений. Ничего не существовало, кроме ее губ, ее языка, ее сочащейся медовой сладости на его губах, и оргазма, который, как он чувствовал, нарастал внутри, конвульсий, через которые проходило ее тело, когда ее собственный оргазм сотрясал ее, как раскат грома, бил ее, как прибой о берег.

Лорд напрягся, чтобы удержать ее, когда она брыкалась и дергалась в его объятиях, потерявшись в собственном удовольствии, уверенная, что в его объятиях она в безопасности, ничуть не обеспокоенная тем, что он может ее уронить. У нее была вера. Этот экстаз, это освобождение, этот отказ от всякого контроля, всех запретов, всякой заботы - были ее новой религией, а Лорд был ее первосвященником, готовящимся окропить ее язык своим семенем.

Лорду пришлось