«Только не это… он был очевидным сыном Омеги. Настоящим отродьем зла. И это значило, что у этого ублюдка были еще припрятаны козыри в рукаве».

Джону довелось увидеть несколько его фантастических трюков довольно близко и лично во время битвы в колонии: Если парень мог ловить энергетические бомбы и пойти против зверя Рейджа, то почему бы ему и не похитить кого-нибудь прямо у них из под носа. Дело в том, что если бы той ночью Хекс была убита, они нашли бы ее тело. Если она еще дышала, но была ранена, то могла использовать телепатическую связь симпатов с Ривенджем. И если она была жива, но нуждалась в небольшой передышке, то не ушла бы пока не удостоверилась, что все находились в безопасности и благополучно добрались домой.

Братья отрабатывали ту же версию похищения и разыскивали лессеров. И хотя после рейдов большинство вампиров покинуло государственные приюты Колдуэлла, Общество Лессинг, под руководством Лэша организовало торговлю наркотой, чтобы свести концы с концами, орудуя в основном в местных клубах, по улице Трейд. Прочесывание злачных аллей, стало словно названием игры, когда все ищут нежить, пахнущую как нечто среднее между обескровленным скунсом и освежителем воздуха Glade PlugIn.

Четыре недели, а они ничего не выяснили, кроме признаков того, что лессеры толкали наркоту на улице среди людей.

Джон сходил с ума, в основном из-за безызвестности и страха, а так же частично из-за необходимости сдерживать свою внутреннюю ярость. И хотя, за не имением другого выбора, было удивительно этим обладать, но он должен был вести себя сдержано и благоразумно, если хотел оставаться самим собой, чего он и хотел.

А эта татуировка? Это был символ, показывающий, через что он прошел. Он заявил, что даже если Хекс его не хотела, она все равно была его супругой и он обязуется почитать ее, живой или мертвой. В этом и было все дело: Люди чувствовали то, что чувствовали, и в этом не было ни их, ни чьей-либо вины, что эта связь была односторонней. Она просто… была.

Боже, он надеялся, что не был таким чурбаном, когда они занимались сексом во второй раз.

В тот последний раз.

Он тут же пресек все эмоции, отправляя этот дух печали, потери и сожаления на самое дно. Он не мог позволить себе сломаться. Он должен был продолжать, продолжать искать, продолжать переставлять ноги. Время мчалось вперед, даже если он отчаянно желал его замедлить, чтобы у них появилось больше шансов найти ее живой.

Как бы то ни было, времени на его мнение было по барабану.

«Милостивый Боже, — взмолился он. — Пожалуйста, не дай мне из-за этого пойти ко дну».

— Инициация? Это что, какой-то гребанный клуб?

От прозвучавших слов, Лэш крепче сжал руки на руле своего Мерседеса и уставился в лобовое стекло. Во внутреннем кармане его костюма от Канали[6] находился раскладной нож и соблазн достать его, чтобы перерезать этому человечишке глотку был чертовски велик.

Конечно, тогда пришлось бы заморачиваться с трупом и кровью на кожаной обивке его авто.

И то и другое нагоняло тоску.

Он посмотрел в сторону пассажирского сидения. Парень, которого он выбрал среди сотен ему подобных, был типичным представителем низшего сословия — наркоторговцем и сосунком с бегающими глазками. Свидетельство о жестоком обращении с детьми читалось в старом шраме на его лице — идеально округлом, под размер горящего уголька сигареты — и нелегкой жизни на улице, отраженной в его хитрых, масляных глазках. В том, как он осматривал салон автомобиля, выдавала его жадность, в попытке придумать, как бы заполучить все это себе; а его находчивость, очевидно заключалась в том, как быстро он сделал себе имя в качестве наркодельца.

— Больше, чем клуб, — пророкотал Лэш. — Намного больше. У тебя есть будущее в этом деле, и я предлагаю его тебе на блюдечке с голубой каемочкой. Я скажу своим людям подобрать тебя отсюда завтра вечером.

— Что если я не объявлюсь?

— Твой выбор. — Ясное дело, что в этом случае ублюдок собирался проснуться поутру мертвым, но это уже детали…

Парень встретился глазами с Лэшем. Человек не был сложен, как борец: скорее он походил на кого-то, кого можно было застать подглядывающего за попками чикс в школьной раздевалке, нежели их зажимающим. Но, как бы то ни было, в настоящее время Обществу Лессенинг требовались два вида членов группировки: дельцы и солдаты. После того, как Мистер Д провел в Экстрим Парке [7] разведку, выискивая самых подходящих кандидатов, это жилистое никчемное отродье со взглядом рептилии оказалось во главе списка.

— Ты гей? — спросил парень.

Лэш убрал одну руку с руля, скользнув ей под свое пальто.

— Почему ты это спросил?

— Ты пахнешь, как они. И одеваешься также.

Лэш двигался с такой скоростью, что у его цели не было даже шанса отшатнуться назад на спинку сидения. Стремительным движением он раскрыл нож и приставил острое, как бритва лезвие прямо к жизненно важной артерии с бьющимся пульсом на бледной шее паренька.

— Единственное, что я делаю с мужиками — это убиваю их, — произнес Лэш. — Хочешь, чтобы я трахнул тебя подобным образом? Потому что, если «да», то я готов.

Глаза парня расширились, а тело в грязной одежде задрожало.

— Нет… мне не нужны проблемы с геями.

Этот идиот не уловил смысла.

— Так что ты решил? — спросил Лэш, сильнее надавливая лезвием. Как только он сделал надрез, выступившая кровь остановилась на секунду, словно решая: стекать по блестящему металлу или по гладкой коже.

Он нажал острием, выпуская на свободу рубиново-красный ручеек.

— Пожалуйста… не убивай меня.

— Каков твой ответ.

— Да. Я сделаю это.

Лэш надавил сильнее, наблюдая за стекающей кровью. На мгновенье он был очарован действительностью того, что стоило ему надавить на оружие чуть посильнее, и жизнь этого человечишки прекратило бы свое жалкое существование, подобно легкому порыву ветра, ускользающего в прохладной ночи.

Ему нравилось чувствовать себя богом.

Когда из потрескавшихся губ парня вырвалось поскуливание, Лэш смягчился и ослабил нажим. Быстро облизнув губы, он отнял лезвие и убрал оружие.

— Поверь, тебе понравится, где ты окажешься. Это я тебе гарантирую.

Он дал ему время на передышку с абсолютной уверенностью, что придти парнишке в себя не займет много времени. У таких придурков эго подобно воздушному шарику. Давление, а именно нож у горла, заставляло их сдуться. Но, стоило источнику стресса исчезнуть, они снова начинали раздуваться.

Парень одернул свою кожаную куртку.