– Рохан… – откликнулся Фолко.

Всю долгую дорогу через павший Арнор он говорил мало, а гномы, понимая, не донимали его расспросами. Сказал – в Мордор, значит, в Мордор.

Хоббит вспоминал, почти всё время их одинокого пути. Вспоминал собственные ощущения в тот миг, когда клинок Отрины поразил Короля-без-Королевства, и всё, что случилось сразу после этого. Великие силы Арды на исчезающе краткое время пришли в движение, словно наконец-то обратили внимание на несчастное Средиземье.

Пал Радагаст. Пал Наугрим. Пал Кирдэн Корабел. Убит в бою король Гондора. Не окажут помощи Синие Маги, когда-то посланные Валар в Средиземье. Затаился в далёких лесах Золотой Дракон, да и не станет он помогать…

Да, конечно, оставался принц Форвё и эльфы-Авари. Оставалось Срединное Княжество.

И оставались они трое. Да, и ещё Эодрейд со своим уменьшившимся, но не сломленным войском. Роханцев не смог вышибить из седла даже кровавый кошмар Исенской Дуги. Однако – ожесточил.

И вот, пожалуйста – обугленные венцы некогда большого двора и роханская стрела, намертво засевшая в столбе, торчащем, словно палец трупа.

– Здесь прошёл Эодрейд. – Торин распрямился, держа в руках лохмотья, в которые обратился некогда зелёный плащ. Правда, уцелела серебряная фибула, с обычным для рохиррим изображением конской головы.

– Нам это на руку, – немедленно заявил Малыш. – Снег на перевале могли утоптать.

– Хотел бы я верить, что они сожгли уже пустую усадьбу, чтобы не досталась врагу. – Торин разжал пальцы, обрывки ткани вместе с фибулой упали обратно в снег.

Фолко молчал.

Великие силы, пресветлые Валар, могущественный майа Олорин, мудрейший из мудрых… А кончается всё равно спалёнными домами, вывезенными запасами, и уже неважно, кто и во имя чего грабит.

Жить хотят все.

– Надеюсь, – повторил Торин, – что хозяева ушли вместе с роханцами…

Надейся, брат гном, подумал Фолко. Мысль остро царапала сердце, вонзала в него раскалённые иглы.

– Идём. Успеем засветло дойти до седловины.

* * *

Никого и ничего живого не осталось в Мглистых горах. Сгинули гоблины; покинули свои вершины могучие орлы. Продрались, протиснулись сквозь скалистые ущелья уцелевшие конные сотни Рохана. Переход обошёлся им дорого – Фолко и гномам постоянно попадались трупы людей и коней. Сомнений, кто здесь прошёл, давно уже не осталось.

Тяжело далось это странствие и хоббиту с гномами. Вьюки с припасами показывали дно. Неприхотливые, закалённые лошадки, оставленные Санделло странникам, тянули как могли, но тоже выбивались из сил. Глядя на мрачного, исхудавшего Фолко, дядюшка Паладин бы только всплеснул руками да погнал на кухню за двойной порцией всего, что там бы отыскалось.

Однако впереди уже лежала белая, покрытая чистым снегом долина Андуина. Край беорнингов, край лесного народа, упорного, кряжистого и неподатливого. Олмер не совался в эти края – зачем? Он ненавидел эльфов и «эльфийских прихвостней», беорнинги же держались особняком, признавая власть Верховного Короля, содержали в исправности тракт через свои края, но и только. Война обошла их стороной…

И вот сюда, в нетронутую долину, спускались сейчас изголодавшиеся, измученные, но всё равно – жаждущие крови и мести конные сотни Рохана.

Вернее, они уже спустились.

Фолко, Торин и Малыш стояли на изломе последнего перевала; впереди местность круто понижалась, дорога сбегала с отрогов Мглистого, приближаясь к великому Андуину. Белая заснеженная равнина, и над ней – дымки редких деревень; день выдался морозным и солнечным. Сапфировая небесная чаша сияла, словно отмытая дочиста, и снежный блеск резал глаза.

Да, здесь прошло роханское войско. Его путь по-прежнему отмечали засыпанные снегом трупы павших коней; волки обожрались мертвечиной, мрачные враны кружились в безоблачном небе.

А впереди поднимались дымные столбы, и не только белые дымки деревенских печей – прямо перед хоббитом и гномами, в долине, клубами поднимался вверх злой чёрный дым пожарищ.

– С кем они там сражаются? – изумлённо пробормотал Строри. – Или это орочья шайка у них на хвосте висит?

Торин и Фолко переглянулись.

– Угу, орочья шайка как она есть, – проворчал сын Дарта. – Окстись, приятель! Эодрейд жжёт деревни, где ему отказали в ночлеге или не поделились припасами!.. Нрав у него крутой, да и остальные роханцы сейчас не шибко добрее. Всего лишились, войско разбито, у каждого – или отец небось сгинул, или сын, или брат. Что с семьями, в Белых Горах оставшимися – неведомо, и живы ли они вообще? А тут – эвон, отсиделись, тихушники, никто их не трогал, ни одного воина на дело не послали!.. Ясно, что расправа у Эодрейда будет короткой. Чего доброго, и «предателями» их назовёт или там «орочьими прихвостнями»…

Малыш сердито сорвал шапку, хватил ею оземь.

– Да не может быть!.. Эодрейд – он что, по-твоему, гоблин, выходит, даже не орк?!

Торин досадливо сплюнул.

– Ну, может, не он сам. Может, иные сотники; за каждым не проследишь, а на войне всё ведь бывает…

– Небось. – Маленький Гном с детской непосредственностью отказывался верить в очевидное.

– Пошли, – глухо сказал хоббит. – Хорош тут торчать, не чучела, чай…

Хорнбург, вечер 12 июня 1732 года

– Будем говорить о том, как вести войну дальше, – повторил король Эодрейд, поднимая кубок и медленно обводя взглядом своих маршалов. – Правда, без Третьего Маршала как-то несподручно. Друзья мои, кто-нибудь видел доблестного Брего?

Маршалы переглянулись. Третий Маршал дольше других приглядывал за размещавшимися в крепости полками, ибо король пока что не спешил распустить войско, как следовало бы сделать по завершении победоносного похода.

– Запаздывает, верно, – прокряхтел Эркенбранд, и кресло жалобно скрипнуло под его тяжестью. – С конями небось; пока последнее копыто не проверит… Рьян к делу Третий Маршал, куда как рьян! Вот и забылся…

За ним единственным молчаливо признавалось право перебивать короля.

Король выслушал старого соратника с должно-почтительным вниманием, однако от Фолко не ускользнул раздражённо вздрогнувший уголок плотно сжатых губ.

– Запаздывает, ты совершенно прав, Храбрейший. Пожалуй, придётся послать кого-то за нашим Третьим Маршалом, пренебрегающим королевским приглашением… Конечно, ради дела важного, но с которым вполне справятся его сотники, – сощурился Эодрейд.

– А… кхе-кхе, вот пусть молодой Холбутла и сбегает, поищет. Он невысоклик, на ногу быстр да лёгок; не то что мы, старики…

– Предоставь решать это мне, Храбрейший, – холодно заметил король. – Мастер Холбутла не посыльный и не домашняя прислуга.

– Мы все – верные слуги короля! – прохрипел Эркенбранд, покраснев от обиды. – Всякий должен быть готов исполнить королевское слово!..