– Нет, – прошептала она. Она так надеялась, что Гарри найдет своего отца и тот полюбит его!

– Я сожалею, Софи.

Она подвела Эмми. Она подвела Гарри. Она с удовольствием поменялась бы местами с Лукасом, если бы…

Закрыв лицо руками, Софи зарыдала. Лайам вскочил на ноги, но она жестом остановила его. Тихо выругавшись, он снова сел в кресло.

Наконец, немного уняв дрожь, она подняла голову:

– Прости меня.

– Ты просто измучена.

Воцарилось молчание. Лайам наконец заставил себя заговорить:

– Разве Гарри сирота?

Софи насторожилась:

– Нет!

– Где же его мать? Почему она не приехала вместе с ним?

– Она… сейчас приболела.

Лайам изучающе смотрел на молодую женщину.

– Чего она хочет?

Во рту у нее пересохло. Ей захотелось взять Гарри на руки и крепко прижать к себе.

– Эмми хочет, чтобы отец Гарри полностью взял на себя заботу о нем.

Лайам вскинул голову:

– Почему?

На этот вопрос Софи не была готова ответить, поэтому просто покачала головой.

Лайам решительно встал на ноги.

– Мне надо напоить лошадей. Увидимся за обедом. – Он направился к двери.

– Лайам!

Он остановился. Повернулся к ней.

Софи замерла, увидев мрачный изгиб его губ.

– Что случилось с Лукасом?

Лицо его стало замкнутым.

– Он умер.

Не сказав больше ни слова, Лайам ушел.

Софи взглянула на малыша, спавшего рядом с ней.

Она больше ничего не может сделать для этого невинного ребенка. Софи прижала руку ко рту: «О, Гарри, прости, прости меня!»

Софи вскочила с кровати и бросилась в детскую, когда сквозь пелену сна до нее донесся пронзительный крик малыша.

– Гарри!

Взяв мальчика на руки, она попыталась успокоить его, но он не унимался. Мимолетное доверие, которое малыш проявил к ней, исчезло без следа.

Молодая женщина прижала его к себе, погладила по спинке и попыталась убаюкать, но все было напрасно.

– Тебе приснился страшный сон, мой мальчик?

Она запнулась, потому что кошмаром для него стала реальность. Он потерял мать, его оставили на попечение какой-то чужой тети, привезли в незнакомое место.

Софи сменила подгузник, но малыш продолжал капризничать. Она измерила ему температуру, проверила, нет ли сыпи на теле…

Женщина терялась в догадках. Точно так же было прошлой ночью. И позапрошлой. Может, у него режутся зубки?

Софи взглянула на часы – одиннадцать часов. Она попыталась поиграть с Гарри в Лошадку, чтобы отвлечь, стала петь колыбельные песни, расхаживая с ним по комнате взад-вперед. Ничто не помогало. Малыш не переставал кричать.

В конце концов Софи усадила его на большой двуспальной кровати и погладила по головке. Она не знала, что ей делать, как помочь Гарри.

Софи заломила руки. Она недостойна быть матерью – ей это известно уже семь лет.

Разве сможет она загладить свою вину?

Собственно, именно этим она сейчас и занимается. В свое время Софи совершила ужасную ошибку, сделав аборт, но она добьется хорошей жизни для ребенка Эмми.

Личико Гарри с красными щечками было страдальческим, и горло ее сжалось. Она заслужила все это. Но не он.

Господи! Сегодня вечером она не давала ему бутылочку.

– Ты голоден, Гарри?

Взяв малыша на руки, Софи заторопилась на кухню. Там она подогрела молоко, достала банку с шоколадным кремом.

Гарри отказался и от того, и от другого.

Она попыталась дать ему бутылочку на том же диване, на котором он лежал днем, надеясь, что у него возникнет ощущение чего-то знакомого.

Ничего не помогало.

Глотая слезы, Софи принялась расхаживать с ним по холлу.

– О, Гарри, тетя Софи очень хочет помочь тебе. Она сделает все, чтобы тебе было хорошо.

Малыш продолжал плакать. Его крики разрывали ее сердце. Она – существо беспомощное, жалкое и бесполезное.

– Что с ним происходит? Он болен?

– Не думаю. – Софи не смогла сдержать дрожь в голосе. – У него нет температуры, никакой сыпи или чего-то подобного.

Лайам сделал шаг, затем другой, засунув руки в задние карманы джинсов. Он явно не ложился спать.

– И давно он так кричит?

– А который сейчас час?

– Только что пробило двенадцать.

Софи подавила вздох:

– Почти час.

– Час?! – Остановившись перед ней, Лайам расправил плечи. Она в очередной раз ощутила, какой он… огромный. – С ним что-то не так. – Он направился в дальний конец холла. – Я сейчас вызову доктора.

– Нет. – Софи покачала головой. На плечи ей, казалось, давил неимоверный груз.

Он резко повернулся к ней:

– Целый час! Это…

– Это ничего. Прошлой ночью он проплакал четыре часа. Потом на три часа прервался, а затем снова плакал – два часа.

Лайам явно был потрясен:

– Ты пыталась его накормить?

Ее охватило безысходное отчаяние.

– А как ты думаешь?! – вскричала Софи. – Я сделала все, что можно! – Она протянула ему Гарри. – Попробуй успокоить его.

Лайам попятился:

– Он не знает меня, я могу испугать его.

– Он знает меня всего лишь два дня! – Гарри заплакал еще громче. Софи прижала его к себе. – О, Гарри, прости свою тетю Софи. Она не хотела тебя напугать.

Гарри изо всех сил вырывался. Сердце Софи щемило. Малыш не хочет, чтобы она прикасалась к нему. Он понял, кто она такая. Какое еще доказательство ей нужно? Как мать она не стоит ничего!

В глазах Софи стало темнеть. Но вдруг Лайам сделал шаг вперед и взял у нее ребенка. И неожиданно она снова смогла дышать.

Гарри не перестал плакать, но его рыдания больше не терзали ее грудь и не звенели оглушительно в ушах. Она опустилась в ближайшее кресло – кресло Лайама – и стала смотреть на мужчину и ребенка.

Лайам не знал, что ему делать с орущим комочком, который извивался в его руках. Он взял малыша лишь потому, что больше не мог смотреть на лицо Софи. Она выглядела так, будто вот-вот упадет в обморок. А если прошлой ночью это продолжалось несколько часов…

Он не жалел о том, что постарался облегчить ее ношу, но теперь, когда ребенок был у него, растерялся.