Пораженный такими словами, грубиян прикусил язык и безропотно повиновался. Засим сэр Айвори и Форбс последовали за китайцем — он повел их в кухни.

— Господин нехороший. Вэнь Чжан не любить его. В гнезде голубки безобразный попугай.

Кухни в замке сами по себе походили на целое владение и напоминали о тех стародавних временах, когда Уоллесы пользовались значительным влиянием и устраивали у себя пышные приемы круглый год. Часть кухонных помещений обновили под нынешние нужды, а другую часть сохранили в первозданном виде — такой, какой она была в XVIII веке, когда ее только построили. Дворецкий усадил двух посетителей за длинный массивный стол, вокруг которого были расставлены скамьи со спинками. Сэр Малькольм с удовольствием рассматривал фарфоровую и медную утварь на полках, огромный камин, где можно было запросто зажарить быка на вертеле, сундуки и деревянные ларцы, веками натиравшиеся воском, громадный резной двустворчатый буфет и большую готическую люстру из кованого железа над головой. Вэнь Чжан остался стоять. Из темной глубины кухни доносился плач молоденькой служанки.

— Вы часом не из рода Вэнь Чжан, династии Чжан? — осведомился сэр Малькольм.

— Я не знать. Я быть дворецкий.

— Присаживайтесь. И давайте поговорим.

— Чжан говорить стоя.

— Ну хорошо, господин Чжан, скажите, вы же любили вашего хозяина, правда?

— Лорд Роберт большой друг.

— Я имею в виду его сына, Брайана.

— Беда как сосуд в глубине вод. Не тронь их, иначе все смешается.

— Полиция непременно найдет убийцу, господин Чжан. Но мы должны во всем разобраться, и вы, уверен, нам поможете, например, с тем же арбалетом.

— Вэнь Чжан плохо разбираться в оружии — карабин, револьвер, даже арбалет. И не любить война.

— А гадальные прутики?

— Вэнь Чжан не верить в старые женские безделушки.

— А в звенящий камень на постели господина Брайана?

— Вэнь Чжан не музыкант.

Дуглас Форбс, не отличавшийся долготерпением, встал.

— Послушайте, Чжан. Будете продолжать в том же духе, заберу вас с собой, и тогда уж вам придется объясняться в Скотланд-Ярде. Вас это больше устраивает?

Дворецкий вздрогнул — на его круглом лице вдруг появилась улыбка.

— Вы только поглядите! — воскликнул Форбс. — Да он же смеется над нами!

— Да нет, — возразил сэр Малькольм. — Китаец так улыбается, когда боится. Чего же вы боитесь, господин Вэнь Чжан?

— Англичане не любить китайца. Все против китайца. А я тоже англичанин.

— Вас что, обидели наши законы? — спросил сэр Айвори.

— Не законы. Люди. Не лорд Роберт. Большой человек. Вэнь Чжан обязан лорду Роберту всем.

— Расскажите, чем именно, господин Вэнь Чжан.

Дворецкий как будто успокоился. Улыбка слетела с его губ.

— Лорд Роберт усыновить Вэнь Чжана. Вэнь Чжан быть британский гражданин. Бедный Вэнь Чжан стать дворецкий в замке. Десять тысяч лет счастья небесного.

— А смерть его сына?

— Не смерть. Наверху, в спальне.

— Он же мертв. Убит.

— Десять тысяч лет несчастья на голову Вэнь Чжана.

— Почему Вэнь Чжана?

— Молчание — мудрость простого человека.

Сэр Айвори понял, что от китайца ему больше ничего не добиться. Он не раз общался с китайцами и знал по опыту: излишняя настойчивость нагонит на него еще больше страху. Он поднялся — старший инспектор последовал его примеру — и направился в глубину помещения, где, сидя на низком стульчике, тихо плакала служанка. При виде двух приближающихся к ней мужчин девица спешно встала. Она была из тех деревенских красоток, на чьи плечи взваливают самую неблагодарную работу. Ее залитое слезами лицо тронуло сэра Айвори.

— Вы оплакиваете хозяина? Он был добр к вам?

Девица покачала головой в знак несогласия.

— Он никогда не заходил сюда, а когда я убирала постели, все время проходил мимо и даже ни разу на меня не взглянул. — Тут она совсем разрыдалась. И воскликнула: — Он даже не знал, что я есть!

Вэнь Чжан перебил ее:

— Бэтти, ступайте работать. Вы не говорить!

Девица резко отвернулась и убежала, прижимая к губам платок.

— Глупая девчонка, — обронил дворецкий.

— Влюбилась по уши, а он не про ее честь. Впрочем, с горничными такое случается, — пояснил сэр Айвори.

И они с Дугласом Форбсом вышли из кухонь, предоставив дворецкому заниматься своими делами.

— Странный малый, — заметил старший инспектор. — Слова клещами не вытянешь.

— Мы узнали по крайней мере три вещи. Во-первых, он боготворит старого лорда; во-вторых, знает, что звенящий камень — музыкальный инструмент, и, в-третьих, ему страшно. Вот только чего или кого он боится? Надо бы это узнать. И потом — любил ли Вэнь Чжан Брайана Уоллеса? В самом деле странная история: одно из знатнейших семейств в Англии берет и усыновляет китайчонка. Какие отношения были между родным сыном и приемышем? Стоит разузнать это поподробнее, а кроме того, надо бы разобраться, с какой стати лорд Роберт вдруг решил усыновить чужака и, самое главное, — азиатского мальчонку. И еще, дорогой Дуглас, таким ли уж чужаком был ему Вэнь Чжан? Есть в этой истории темное пятно. Но будем надеяться, Джейн Уоллес прольет свет на тайну.

— Может, займемся теперь этим толстяком, Мелвиллом? — предложил старший инспектор. — У меня так и чешутся руки допросить его с пристрастием.

— Пусть его побесится, выпустит пар, — отозвался сэр Малькольм. — Дойдет и до него черед. А пока наведаемся лучше к другу детства Брайана. Сержант, будьте любезны, проводите нас к господину Мэтью Эттенборо.

Когда сэр Айвори и старший инспектор вошли в зал чиппендейл,[3]Мэтью Эттенборо поднялся им навстречу. Он был высокий, спортивного сложения, с умным лицом и красивыми голубыми глазами, прекрасно подходившими к его светлым волосам. Он сразу же произвел достойное впечатление на Дугласа Форбса, считавшего, что английская молодежь делится на «красавцев» и «убогих»; красавцев телом, душой и духом и убогих как в физическом и духовном смысле, так и в плане одежды.

Форбс научился различать эти две категории, причем безапелляционно, у своего любимого Джека Филипа Крюсгрейва, автора бессмертного «Руководства по проведению полицейского дознания за тридцать три урока». Мэтью Эттенборо, хоть и был явно подавлен давешними событиями, являл собой яркий пример «красавца». После знакомства они втроем сели в «готические» кресла в стиле чиппендейл, давшем название и залу.