— Слышь, Василь Иваныч, ты, ежели что, к нам в контору иди. Я похлопочу!

— Куда? — обалдела я.

— Ну, в охрану. А что? Сейчас модно, когда баба в телохранителях. Обучим тебя, как полагается, и будешь сторожить чье-нибудь особо важное тело… «Бабулек»… — Глеб мечтательно зажмурился, — что грязи!!! Причем не наших деревянных, а дивного зеленого цвета с симпатичными мужскими мордашками на лицевой стороне!

На бегу я бросила замечтавшемуся охраннику:

— Осторожнее, Глебушка! Любовь к мужчинам, пусть даже нарисованным, может вызвать необратимые изменения в организме.

— …Подать сюда Никулину! Немедленно!!! — вновь прогремел голос главного, да так, что Глеб подпрыгнул и колкость мою пропустил мимо ушей.

— Иди, иди, Вася, — посоветовал охранник, непроизвольно хватаясь за кобуру. — Не бойся, он же маленький…

— Пираньи тоже маленькие, — заметила я, враз забыв обо всех проблемах, терзавших меня до сей минуты.

По пути к кабинету Вик Вика я успела заметить одинокую фигуру Петрухи. Он стоял у дальнего окна длинного редакционного коридора (традиционное место перекура) и меланхолично втягивал в себя сигаретный дым.

— Я отмазывал тебя, как мог, — успел сообщить Петька прежде, чем я распахнула дубовую дверь кабинета нашего главного редактора. — Давай, Василиса, получай порцию пинков, а потом загляни ко мне. Очень хочется пообщаться…

Следующие пятнадцать минут я посоветовала себе вычеркнуть из памяти и забыть, как страшный сон.

Вообще-то, наш главный — мужик правильный, в быту неприхотливый, но работа для него — дело святое. С нас, скромных представителей масс-медиа, Вик Вик по три шкуры дерет. В этом ему равных нет! Вик Вик похож на доброго гнома из детских сказок: невысокий, толстенький, с гладкой, как бильярдный шар, головой и реденькими рыжими усиками. Когда шеф изволит гневаться, они сердито топорщатся, а лицо вкупе с лысиной приобретает яркий оттенок вареной свеклы.

Сейчас Вик Вик буквально исходил ядом по поводу моего полуторачасового опоздания, а я боролась с приступами истерического хохота, потому что в этот момент голова главного напоминала бурачок из борща бабушки Агафьи.

— Назови хотя бы одну причину, Василиса, которая может оправдать твою безалаберность! — прогремел заключительный аккорд его обличительной речи.

Не без труда, но все же мне удалось справиться со смехом. Я выдвинула в качестве алиби единственный аргумент, способный охладить горячую голову начальника:

— Я проверяла сигнал об отвратительной работе городской поликлиники. Моя соседка сверху пожаловалась: дескать, без проблем можно попасть лишь к патологоанатому, а к специалисту — только по блату. Вот я и решила выяснить… Попробовала посетить невропатолога.

— И как? — лысина главного на глазах поменяла цвет со свекольно-красного на вполне человеческий, младенчески-розовый. Это означало, что Вик Вик успокоился и версию о моем журналистском рвении проглотил.

— Форменное безобразие! — активизировалась я. — Везде очереди: в регистратуру, в кабинеты, даже чтобы анализы сдать, нужно ожидать у лаборатории часа полтора! И то не факт, что примут. Некоторые пациенты уже замораживают…

— Кого? — уже совсем спокойно уточнил Вик Вик.

— Так анализы же! — Я попыталась придать взгляду детскую непосредственность. Должно быть, удалось: главный, сердито посопев для порядка, великодушно разрешил:

— Иди, Василиса, работай, готовь репортаж о коррупции в сфере здравоохранения. Две недели сроку. Выполнять, мать твою!!!

Получив благословение начальства, я стремительно покинула кабинет с твердым намерением кого-нибудь немедленно убить. В противном случае имелся реальный шанс заработать нервное расстройство.

По счастью, дубовую дверь кабинета Вик Вика сиротливо подпирал верный Петька.

— Ну что? — оживился коллега, когда улегся воздушный фонтанчик, поднятый мною.

— Что — «что»? — рявкнула я.

— Вик Вик…

— Послал, естественно!

— Куда? — опешил Петруха.

— Туда! Обратно, к невропатологу. Две недели выделил. Напросилась на свою голову. А все ты!

— А я-то при чем? — Петруха выглядел совершенно несчастным. Недолгие размышления убедили меня, что он-то тут ни при чем, убивать его мне расхотелось, и я сбавила обороты:

— Ладно, проехали… пошли покурим, что ли. Ты, кстати, еще и кофе обещал. С конфетами!

За сигаретой я поведала товарищу о последних событиях, приключившихся со мной. Коллега оказался благодарным слушателем.

— Везет же тебе, Василь Иваныч! — завистливо вздохнул Петька, когда я умолкла. — А ну, покажи рецепт.

— Сперва кофе, — напомнила я, и мы с Петрухой направились в его персональную вотчину: крохотную комнатушку, которую он высокопарно величал кабинетом. Уму непостижимо, как он умудрился втиснуть в клетку размером «два на два» компьютерный стол, офисное кресло на колесиках и стул для посетителей, которых у Петьки сроду не наблюдалось. Зато там имелась настоящая кофеварочная машина, причем она функционировала, выпуская из своих загадочных недр поистине волшебный кофе.

Впервые за сегодняшний день я испытала острый приступ счастья, когда сделала первый глоток свежесваренного кофе и съела шоколадную конфетку. Петька тем временем занялся изучением чужого мобильника, но не преуспел: батарейка приборчика тревожно пикнула и окончательно разрядилась.

— Черт! — досадливо сморщился Петруха. — И тут не везет! Ну, это ничего, у меня такая же марка трубки, дома заряжу…

— А может, ну его, Петь? — я с надеждой подняла глаза на коллегу. — Оно нам надо?

— Что? — не понял Петька. — Чего надо?

— Да всего. Чужой мобильник, охота какая-то непонятная, рецепты от невропатолога, которые почему-то выдают в лаборатории… Мне из-за этого придется репортаж делать о плохой работе городской поликлиники. Вик Вик две недели сроку дал… А у меня сил нет! Я после вчерашнего никак отойти не могу! — вспомнив обезображенное тело в туалете ночного клуба, я зябко поежилась, но все же полюбопытствовала: — Кстати, есть какие-нибудь новости?

Однако Петька счел вопрос несущественным. Он вдруг напустился на меня с гневной обличительной речью:

— Ты рассуждаешь удивительно непрофессионально, Василий Иваныч! Даже странно слышать от тебя подобные слова: «Оно нам надо?»!

— Что же тут странно? — хрюкнула я, прячась за большой кружкой с надписью «Вася». Обвинение в непрофессионализме показалось мне обидным.

— Мы с тобой кто? — озадачил меня Петька каверзным вопросом.

— В каком смысле? — я окончательно потеряла нить разговора.

— Мы журналисты, Никулишна! — коллега назидательно поднял указательный палец.

— Ах, ты об этом…