рыцарей. Есть упоминание об ижорских воинах, принимавших участие в междукняжеских усобицах 1270 и 1316 гг.[4]

В XIV и XV вв. продолжается взаимопроникновение и расселение славянских (точнее, уже русских) поселенцев и ижор. Их деревни располагались череполосно: в Дудергофском и Кипеньском погостах мы видим по материалам писцовых книг (рубеж XV–XVI вв.) десятки деревень с русскими и ижорскими названиями, а в самих деревнях – и жителей со славянскими, христианскими именами и со специфическими ижорскими языческими именами и прозвищами (Гаркуев, Тоивал, Мигуев)[5].

Следует заметить, что жившие в Дудоровском погосте русские и ижоры занимались не только сельским хозяйством (к чему располагали плодородные почвы). По берегам крупных рек и озер (на границах плато и в низменностях вокруг него) активно развивался рыболовный промысел. По писцовым книгам также известно о существовании домниц – печей для изготовления железа. Их число в погостах достигало сотен – это было явно производство «на продажу», а не только для покрытия своих нужд в металле. Об этом же свидетельствует налогообложение «по домницам», дополнявшее налоги по размеру сельскохозяйственных угодий. Железная руда добывалась в болотных отложениях.

Упоминание о железоделательном промысле имеется и в описании волостей, располагавшихся на Ижорском плато, сделанных в писцовых книгах. В составе жителей неоднократно упомянуты кузнецы, а в доходе рядом с баранами, лопатками говяжьими и бочками пива фигурируют и крицы железа (а в новом доходе, сверх того, – «сковорода рукоятная да топор»). В деревне Мышьи Горы в одном дворе указаны домники («дв. Михаил Ескин, да Игайло, да Игнат Ескины, домники»). Заслуживает внимание и описание деревни Ходобжи на реке Кернове, где, кроме шести крестьянских дворов, названы четыре непашенных двора кузнецов («А непашенных в той деревне дв. Иевко, кузнец, дв. Ивашко Онаньин, кузнец, сын его Васко, дв. Васко Костков, кузнец, дв. Филипко кузнец»). С кузнецов оброк брался деньгами. Описание волостки (маленькая волость. – В. П.) писец завершает, как обычно, перечнем угодий, называя вслед за двумя «колами» на реке Кернове, где ловят лососей и всякую рыбу, домницы («Да в той же волости 9 домниц, а руду копают на 7 домниц на Красных горах, а две домницы руду копают на себя в своей волости в Варьевалде»). Домницы упоминаются не только в двух вышеназванных волостях Каргальского погоста. О них речь идет в большей части волосток. Таким образом, не только Каргальский погост был районом крестьянской железоделательной промышленности: крестьяне копали руду, плавили ее в домницах, обрабатывали металл в многочисленных кузницах[6]. Упоминания о домницах есть и в записях писцовых книг о Дудоровском погосте. В нем ремесло также было развито, хоть и не имело такого масштаба, как в Каргальском. Эти данные относятся уже к началу московского периода, но вполне могут быть экстраполированы на более ранний – новгородский.

Несколько слов о верованиях народа. Русские переселенцы и новгородская власть принесли с собой и православную веру. И по погребальному обряду, в котором различные формы трупоположений в курганы и без, сменятся в итоге обычными для православных захоронениями с западной ориентировкой и почти без инвентаря, можно констатировать, что христианство распространялось и среди ижор. Но и для славян в начале их истории, и для ижоры было характерно своеобразное двоеверие в переходный период. О том, что язычество не совсем угасло, свидетельствуют известные документы: посыльные грамоты новгородских митрополитов Макария и Феодосия 1534, 1535 и 1548 гг. (ни много ни мало середина XVI в.!). В них констатируется наличие у ижор «скверных мольбищ», связанное с поклонением лесам, полям, камням, рекам, жертвоприношение животных, погребение умерших не у церквей на погостских кладбищах, а рядом со своими деревнями. Упомянуты в грамотах и «абруи чудские». Хочется, кстати, заметить, что термин «чудь» в новгородских документах многозначен и его семантика разнится в зависимости от времени и контекста. Самое широкое значение слова «чудь» – это все представители финно-угорских племен Северо-Запада (потому, что говорят «чудно», непонятно). Несколько у́же – население Эстонии. Но термин «в чуди» мог означать и определенную территорию (по южному берегу Финского залива и западной части Ижорского плато). Вплоть до XVI в. термин «чудской» мог означать и жителя побережья Чудского озера, и любого представителя финно-угорских племен, что мы и видим в грамотах.

В грамоте митрополита Макария описываются и языческие обычаи: «…женам их власов не постригати, и риз яко мертвечьи на главах и рамех [плечах] не носити, и кудесы свои прокляти. Таков бы обычай злый в Чюди, и в Ижере, и по всей Корельской земли».

Последующая этническая история связана с началом периода шведского владычества и будет рассмотрена далее.

В составе Новгородской земли

В популярной литературе часто указывается, что наш край был с XII в. в составе Новгородской земли. Это не вполне точное утверждение. Южное побережье Финского залива с глубокой древности, с эпохи образования Древнерусского государства, входило в состав Новгородского княжества, и после распада Древнерусского государства и начала периода феодальной раздробленности в его положении ничего, по большому счету, не изменилось: как принадлежал край Новгороду, так и остался в его составе. Иногда также упоминается, что край входил в состав Водской пятины Новгородской земли. Однако деление на пятины достаточно позднее. Его относят к концу существования Новгородской боярской республики и к началу присоединения этих земель к Москве. Но даже в то время существовало особое название для данной территории: Ижорская земля.

Период, когда земли Ижорского плато принадлежали Новгородской боярской республике, был ознаменован постоянным противостоянием со Швецией. Один из эпизодов такого противостояния, вероятно, имел место поблизости. Речь о битве со шведами на «Жабце поле» 23 июля 1348 г. Специальное исследование для локализации места битвы провел И. В. Стасюк, на работы которого мы опираемся в своем рассказе[7].

В 1348 г. шведский король Магнус VIII Эрикссон в нарушение условий Ореховецкого мирного договора предпринял «крестовый поход против Новгородской земли». Была захвачена новгородская крепость на Ореховом острове в истоке Невы и часть Корельской земли. Новгородцы отрази ли нападение и «избиша немец 500 в каноны Бориса и Глеба, и иныхъ изнимаша, а переветников казниша». И. В. Стасюк, оценивающий сражение как крупное и имевшее большое военно-политическое значение, изучил весь комплекс источников, и в первую очередь старые карты и писцовые книги. И ранее было известно, что битва происходила где-то в Ижорской или Водской земле Великого Новгорода. Осадив Орехов, Магнус «Ижеру почалъ крестити въ свою веру, а которые не крестятся, на тых рать пустилъ». Новгородцы отправили «противу их Онцифора Лукиница, Якова Хотова, Михайлу Филатова, с малою дружиною». Оказалось, что в писцовых книгах XVI–XVII вв. есть упоминание о населенном пункте с похожим названием. Оно