Но, слава Богу, все получилось. Не скажу, что это было легко, но и не невероятно трудно. Мне не приходилось не спать ночей, думать о хлебе насущном и где взять деньги на коляску для ребенка. Не приходилось думать, где жить.

Детской одеждой меня снабжали многочисленные друзья Машки и Вадима, причем, на любой возраст. Потому что у них были дети всех возрастов. Мне даже от Зверева Романа Дмитриевича, серьезного чиновника, сейчас работающего в аппарате Президента, знакомого отчима Вадима, перепадала и одежда, и коляска шикарная, больше на космолет похожая, и вся детская комната, когда Сонька подросла, с мебелью, кроваткой и всем необходимым.

И из общежития я съехала не в съемную квартиру, а в муниципальное жилье, очень милую двушку, которую получила Машка по программе для детей-сирот.

Сама Машка жила в квартире своего мужа. И муниципальное жилье мне настойчиво предложила сама.

А я не стала отказываться. Не стала строить из себя гордую и самостоятельную.

Уже в те годы я поняла, что не все люди вокруг что-то делают с умыслом. Есть просто такие, как Машка, Вадим, его семья…

Те, кто стоят друг за друга горой. И выручают просто так, потому что ты в затрудненной ситуации, и тебе надо помочь. Поддержать.

И они помогают, ничего не требуя взамен.

Не скрою, мне очень, просто очень повезло с ними.

— Ты чего такая? В напряге? — Машка, как всегда, тонко улавливает нюансы, смотрит пристально в экран.

— Да блин…

Я не уверена, стоит ли говорить… Я еще сама до конца не переварила эмоции сегодняшнего дня. Но, в любом случае, не сейчас, так потом я обязательно расколюсь. Машка вытащит, у нее это умение просто филигранное.

И потому вздыхаю, и выдаю:

— Я сегодня Сонькиного отца видела.

Машка в этот момент аппетитно хрустит яблоком. Услышав мое признание, застывает, затем осторожно вынимает яблоко изо рта и спокойно откладывает его в сторону.

— Я тебя правильно поняла? Ты видела… Зубика?

— Зубика, Зубика… — вздыхаю я, — правда, в этот раз он Каменев Антон. Хоть имя настоящее… Или тоже нет?

— Охереть… — мотает головой Машка, — охереть просто… Ты ему сказала? Ты где его видела?

— Он — начальник охраны в Центре, прикинь? И нет, не сказала.

— Черт… Надо же, как судьба сводит… А скажешь? Он… — тут Машка осторожничает, но все же продолжает, — он узнал тебя вообще?

— Узнал… — уныло киваю я, — хотя я сначала думала, что нет…

Дальше я кратко пересказываю нашу встречу и последующий разговор под лестницей. Правда, опускаю ненужные подробности. Я пока еще сама ни в чем не разобралась, зачем Машку волновать?

— Да, блин… — Машка откидывается на спинку стула, опять тянется к яблоку, — ситуация… И чего делать думаешь?

— А что я могу сделать? — пожимаю я плечами, — не бросать же все? Сама знаешь, сколько я к этому шла.

— Но что с Зубом-то делать будешь?

— Ничего. Он — сам по себе, я — сама по себе.

— Погоди! А Сонька? Ты же ему скажешь?

— Ну…

— Катька!

— Маша! Не дави! Я пока не знаю! Не уверена! — меня срывает на громкий голос, что, вообще-то редкость редкая, — он все такой же, понимаешь? Ему ничего не нужно! Кроме секса. Только увидел, руки распустил тут же!

— Нихера себе…

— Ой… — я понимаю, что лишнего трепанула, и торопливо пытаюсь откатить назад, — ну, то есть…

Понимаешь, он просто близко стоял, а под лестницей темно, и…

— Сука долбоклюйская, — ругается Машка, — всегда знала, что он — скот редкостный, но чтоб до такого! Приставал к тебе? Руки распускал? Давай я приеду, по тыкве пустой настучу? Я давно хочу уже! Знала бы ты, как я его била, пока мы вместе жили! В синяках ходил, тварь! Все, я приеду!

— Куда ты там собралась, мартышка? — веселый голос Вадима прерывает Машкины планы мести, а я тут же отвлекаюсь. Потому что на руках у Машкиного мужа — моя девочка, моя Сонечка.

— Мама! — пищит она, выворачивается из рук Вадима и протягивает ко мне ручки.

— Де мама? — еще один детский голосок доносится со стороны входа, и в зоне охвата камеры появляется сестра Вадима, Анечка. Понятно, там у них целый детский сад.

— Твоя мама на работе, кнопка, — смеется Вадим, — а это мама Сони, тетя Катя. Тиран — фу! Пошел отсюда!

Я смотрю на творящийся по ту сторону камеры бедлам и смеюсь. Моя девочка что-то лепечет, делясь со мной впечатлениями от поездки на собаке, Анечка куксится, потому что на экране не ее мама, Машка возмущенно пересказывает мужу мою историю, Вадим пытается одновременно успокаивать сестру, слушать жену, отгонять нагло лезущую в комнату собаку…

— Ребят, я вас так люблю! — вырывается у меня, практически со всхлипом.

— Мама! Не плачь!

— Эй, ты чего там? Катька? Не вздумай рыдать! Я скоро приеду и натяну Зубику глаз на его зубик!

— Разбежалась, мартышка! Сиди дома, я сам сгоняю!

— Да вы с ума сошли? — я прекращаю этот балаган, пока он не достиг катастрофических размеров. Потом выдыхаю, собираюсь и продолжаю, — Соня, мама не плачет, мама смеется и радуется, что у нее такие друзья. Машка, не выдумывай лишнего. Я сама разберусь с Зубом. И не надо на меня так смотреть! Это — мое дело. Не лезь. Вадим, ты за женой следи, а то она, кажется, забыла, что беременная. И возьми Аньку — она Тирана за шерсть таскает!

Все на полсекунды застывают, а затем рассасываются по задачам.

А ничего из меня руководитель получится. Грамотный. И вот чтоб я загубила карьеру из-за ошибки… Ну, хорошо, не ошибки, призрака! Призрака прошлого? Да ни за что!

— Слушай, — когда все успокаиваются и уносятся по своим делам, а мы с Машкой опять остаемся наедине, она берет новое яблоко, задумчиво грызет его и изрекает, — а если он теперь Каменев… Значит, снова на задании?

— Сказал, что просто работает. Типа, в отставке.

— Ой, не смеши меня! Зубик — и в отставке. Спорим, его за проеб со мной наказали по жесткому, и он теперь выслуживается? Точно на задании.

Мой первый парень, моя первая любовь — в прошлом негласник какого-то суперкрутого отдела МВД, и его заданием четыре с половиной года назад была моя Машка. Они приехали в город… Так мы, собственно, и пересеклись. Потом Машка перестала быть охраняемым объектом, тут ее муж, тогда еще только парень, постарался, а Зубика из-за привлечения к работе гражданских и неспособности сдержать ор до небес со стороны властных структур, сослали, не иначе, на Колыму. Перед этим, правда, состряпали покушение на него, типа, снайперский выстрел.

Антон как раз до этого успел меня посетить и с грустной рожей сообщить, что нам нельзя быть вместе, потому что не я не такая, а он не такой… Это его цитата тупая, если что.