Шли годы, но супруга рыцаря ничуть не теряла былой красоты, и ее мужа все сильнее начало разбирать любопытство. И вот однажды он не сумел воспротивиться порыву: чтобы выведать тайну ее уединенных купаний, он прокрался в купальню и стал подсматривать за своей женой…

Бабушка подняла руку, останавливая меня, и задала вопрос:

— Тебе известно, что он там увидел?

С трудом оторвавшись от текста, я подняла голову, придерживая пальцем ту страницу, где на картинке был изображен мужчина, подглядывающий в щель в стене купальни, и прекрасная женщина, густые волосы которой змеями вились по белым плечам; вода так и сверкала, так и переливалась, увлажняя ее тело… покрытое крупной чешуей!

— Она что, была рыбой? — прошептала я.

— Нет, просто существом не из нашего мира, — спокойно пояснила бабушка. — Она пыталась жить как обыкновенная женщина; однако некоторые женщины не созданы для этого. Она очень старалась, следовала принятым в обществе ее мужа обычаям; но некоторым женщинам такой путь заказан. Наш мир — это мир мужчин, Жакетта, он принадлежит мужчинам, а некоторые женщины просто не способны вечно маршировать под аккомпанемент мужских барабанов. Ты понимаешь меня?

Разумеется, я ничего не понимала. Я была еще слишком юна и даже не догадывалась, что мужчина и женщина могут очень любить друг друга, их сердца могут биться в унисон, но в то же самое время для обоих очевидно, как сильно, как безнадежно сильно они отличаются друг от друга.

— Ну, это неважно. Продолжай. Уже скоро конец.

В общем, супруг не смог вынести того, что открылось: оказывается, его жена является неким странным и совершенно чуждым миру людей существом. А она не могла простить ему того, что он шпионил за ней. И ушла от него, взяв с собой прекрасных дочерей; он же остался жить один с сыновьями, его сердце было разбито. Но когда он был уже на пороге смерти, красавица Мелюзина — то ли русалка, то ли водная богиня — вернулась к нему, и он услышал, как горько она оплакивает детей, которых потеряла, его, своего мужа, которого любила по-прежнему, и тот мир, в котором так и не нашлось для нее места. Отныне плач Мелюзины раздавался каждый раз, когда предстояло умереть кому-то из ее рода.

Когда я закрыла книгу, в комнате надолго воцарилась тишина. Я даже подумала, что бабушка уснула. Однако это было не так; она вдруг негромко произнесла:

— С тех пор некоторые женщины в нашей семье и обладают даром предвидения. А кое-кто из них унаследовал от Мелюзины и прочие способности, дарованные силами иного мира, того, в котором живет она сама. Некоторые из нас поистине не только ее дочери, но и ее наследницы.

Я затаила дыхание и даже вздохнуть боялась — так сильно мне хотелось, чтобы бабушка еще что-нибудь рассказала.

— Как ты думаешь, Жакетта, ты можешь быть одной из ее наследниц?

— Да, это возможно, — пробормотала я. — И очень надеюсь, что это так и есть.

— В таком случае ты должна внимательно слушать, — мягко посоветовала мне бабушка, — слушать безмолвие, наблюдать за пустотой. И всегда быть настороже. Мелюзина легко меняет обличья; подобно ртути, она способна переливаться из одной формы в другую. Ты можешь столкнуться с ней где угодно, она переменчива, как речная вода. Но когда ты сама пожелаешь ее встретить, то, вполне возможно, увидишь лишь собственное отражение в воде озера или ручья, и сколько бы ты ни напрягала зрение, пытаясь разглядеть ее в зеленоватой глубине водоема, больше ты ничего не увидишь.

— Станет ли она моим учителем? Согласится ли руководить мной?

— Ты сама должна стать себе учителем. Но возможно, ты услышишь ее, если, конечно, она захочет с тобой говорить. — Бабушка помолчала и махнула рукой в сторону обширного шкафа в изножии кровати. — Подай-ка мою шкатулку с драгоценностями.

Открыв скрипучую дверцу, я обнаружила внутри, рядом с роскошными платьями, большой деревянный ларец, завернутый в полупрозрачную напудренную шелковую ткань. Я вытащила его и принесла бабушке. Внутри оказалось множество ящичков, и в каждом находились несметные сокровища.

— Загляни в самый маленький ящичек, — велела она.

Там лежал бархатный кошелечек. Развязав украшенные кисточками шнурки, я встряхнула его, и мне в ладонь упал тяжелый золотой браслет, с которого свисало сотни две крошечных амулетов самой различной формы. Я успела заметить овечку, лошадь, звезду, ложку, кнут, ястреба, шпору…

— Когда понадобится узнать что-нибудь очень-очень важное, выбери два или три амулета, те, которые соответствуют задуманному. Ты все их видишь перед собой. Каждый из выбранных амулетов привяжи к леске или шнурку и опусти в ближайшие к дому реку или ручей, пение воды в которых ты слышишь по ночам, когда все вокруг затихает. Пусть амулеты остаются там до новолуния. Затем обрежь все лески, кроме одной, и, потянув за нее, вытащи амулет из воды. Так откроется твое будущее. Река даст тебе ответ. Река скажет, как именно ты должна поступить.

Я кивнула. Браслет у меня на ладони казался очень холодным и тяжелым. Значит, каждый крошечный амулет — это выбор; каждый дает возможность обрести ясный ответ или же связан с напрасным ожиданием в случае ошибки.

— А когда захочешь что-то получить или совершить, пойди на берег реки и прошепчи ей свое желание, как произносят молитву. А если решишь кого-то проклясть, напиши проклятье на листке бумаги, сверни из него маленький кораблик и пусти плыть по реке. Река — вот твоя главная союзница, твой друг, твоя хозяйка. Ты поняла меня?

Я снова кивнула, хотя по-прежнему мало что понимала.

— Но когда кого-нибудь проклинаешь… — бабушка помолчала и вздохнула, словно очень устала, — будь особенно осторожна с выражениями, Жакетта. Старайся четко определить свою цель и конкретного человека; ты должна быть абсолютно уверена, что проклинаешь именно того, кого нужно. Слово проклятия подобно пущенной стреле, оно может пролететь мимо цели и поразить невинного. Имей в виду, мудрые колдуньи очень редко прибегают к наложению проклятия.

Меня пробрал озноб, хотя в комнате было очень жарко.

— Я непременно научу тебя и кое-чему еще, — пообещала бабушка, — это по праву твое наследие, ведь ты старшая девочка в нашей семье.

— Неужели мальчики ничего этого не знают? Даже мой брат Луи?

Чуть приподняв веки, бабушка лениво на меня посмотрела и улыбнулась.

— Мужчины правят тем миром, который очевиден. Как только что-то становится им известно, они прибирают это к рукам. Все новое они тут же присваивают. Они подобны алхимикам, которые заняты поисками законов мироздания, однако сами же утаивают от всех эти законы. Все, что они открывают, они сразу и прячут, не желая, чтобы это становилось всеобщим достоянием. Они пытаются придать знаниям ту же крайне эгоистичную форму, которая свойственна им самим. И что остается нам, женщинам? Только царство неведомого.

— Но разве женщины не могут играть в нашем мире главенствующую роль? Вот ты, например, бабушка. А Иоланду Арагонскую и вовсе называют «королевой четырех королевств».[12]Может, и я тоже буду править великими государствами, как ты и она?