— Ты все обдумал?

— Да, я имею право на самозащиту.

— Перестань.

— Хорошо, — ухмыльнулся я. — Ты ведь и сам все знаешь, правда?

— Да. Вот этого-то я и опасаюсь.

— Но ведь это не просто убийство.

— Да.

— Это же грязные ублюдки. Знаешь, как они отделали ее, прежде чем убить?

— На ее теле... вернее, на том, что осталось после взрыва, ничего не было заметно.

— Если бы ты видел все это, ты заговорил бы по-другому.

Пат испытующе посмотрел на меня.

— Они пытали ее не для того, чтобы выведать, сколько ей известно. Нет, они хотели выбить из нее что-то конкретное и не смогли. Что-то очень важное.

— И ты собираешься выяснить, что это было?

— А ты как думал?

— Не знаю, Майк. — Пат потер лоб. — Я, собственно, и не надеялся, что ты согласишься оставить это дело. Но раз ты все же решил вмешаться, вот что я тебе скажу. Правительственные ребята — хитрые бестии. Они знают, кто ты и как работаешь. Они даже знают, о чем ты думаешь. С этой стороны тебе ждать помощи нечего. А вот если перебежишь им дорожку, ты пропал.

— Ты получил приказ?

— В письменном виде... с самого верха. — Пат посмотрел мне прямо в глаза. — Мне приказано докладывать обо всех твоих действиях Я встал и вытащил сигареты.

— Бравые ребятки. Хотят работать одни и не принимают ничьей помощи.

— Но ведь у них есть все необходимое, — пытался оправдаться Пат.

— Да, конечно. — Я скривил губы — Они желают преподать публике наглядный урок, заарканив крупную дичь Чепуха все это! Те ребята из седана плевать хотели на любые власти. Они медного гроша не дадут ни за тебя, ни за меня, ни за кого другого, кроме самих себя. Они уважают только одно.

— Что?

— Пистолет, который может выпустить пулю им в живот. Вот чего они боятся. — Я надвинул шляпу пониже, прикрыв огромный синяк на лбу. — Будь здоров, Пат.

— Попробую.

Я спустился вниз и мок под дождем, пока не поймал свободное такси Не знай я, что мою квартиру обыскивали, я вряд ли бы сразу это заметил. Но кое-что все же было не в порядке. Пыль, случайно стертая рукавом пальто, пепельница, оказавшаяся немного не на своем месте, торчащая из дверцы холодильника резина — они не знали, что она плохо держится и ее надо запихивать внутрь руками. Мой пистолет 45-го калибра лежал в шкафу, где положено, но на нем виднелся отпечаток большого пальца, хотя прежде, чем убрать его туда, я протер его со всех сторон. Я аккуратно вытащил пистолет из шкафа и положил на стол. Вашингтонские ребята знают толк в таких вещах. Насвистывая нехитрую мелодию, я стал раздеваться и вдруг заметил в корзине для бумаг возле шкафа окурок сигареты не моей марки. Я вытащил его и осмотрел, а закончив, подошел к телефону и набрал нужный номер.

— Говорит Майк Хаммер, Джон. Вы впускали кого-нибудь в мою квартиру?

— Боже мой, мистер Хаммер, вы же знаете, что я...

— О'кей, все в порядке. Я только что разговаривал с ними. Я просто хотел лишний раз убедиться.

— На этот раз... у них был ордер. Вы знаете, кто они такие? Это люди из ФБР.

— Знаю.

— Но они просили не говорить вам ничего.

— Вы уверены, что это сотрудники ФБР?

— Абсолютно. С ними был еще полицейский.

— А больше никто не приходил?

— Что вы, мистер Хаммер, я бы никого к вам не впустил.

— О'кей, Джон, спасибо. — Я положил трубку и осмотрелся.

У меня не оставалось сомнений, что в квартире побывал еще кто-то. Они тоже сработали неплохо, но значительно хуже ребят из ФБР. Их следы я обнаружил повсюду.

Вокруг меня начали собираться тучи. Пока их можно было и не заметить, но они определенно сгущались Я снова стал насвистывать, беря со стола свой пистолет.

Она пришла в половине двенадцатого. Когда она открыла дверь ключом, который я дал ей уже давно, и прошла в комнату, все вокруг словно просияло от ее тепла и нежности.

— Привет, красавица, — бросил я.

Больше я ничего ей не сказал, потому что мой голос говорил Вельде больше, чем слова. Она ласково улыбнулась, сложила губы для поцелуя, но целовать не стала.

— Ты просто безобразен, Майк, — промолвила она, — и выглядишь еще хуже, чем раньше. Но я все равно люблю тебя, и даже сильнее.

— Но я безобразен лишь внешне, а внутри я прекрасен.

— Но кто может заглянуть внутрь? — Она улыбнулась и добавила:

— Кроме меня, конечно.

— Только ты, любимая.

Она улыбнулась еще обворожительнее, сняла пальто и кинула его на спинку кресла.

Мне никогда не надоест любоваться ею, думал я. В ней было все, что мне надо. Она могла быть суровой, или нежной, или жестокой, оставаясь при этом невыразимо привлекательной. Яростная красота дикого зверя каким-то непостижимым образом сочеталась в ней с утонченностью потомственной горожанки.

Да, она была для меня всем, и на ее пальчике поблескивало кольцо — мой подарок.

Выйдя на кухню, Вельда открыла пару банок с пивом. Вернувшись, она села, и я, взяв одну банку из ее рук, подождал, пока она откупорит свою. Какая-то горячая волна поднялась у меня внутри, когда она облизывала пену с губ. И тогда она произнесла то, что я и ожидал от нее услышать:

— Это слишком крупная игра, Майк.

— Да ну?

Вельда скользнула взглядом по полу, потом — по мне, пока глаза наши не встретились.

— Я кое-что разузнала, пока ты был в больнице, Майк. Даже не стала ждать твоего выздоровления. Это не просто убийство. Его заранее спланировали, и все настолько серьезно, что власти боятся заниматься этим делом. Оно затрагивает таких людей, что даже ФБР предпочитает действовать сверхосторожно.

— Вот как? — Я отхлебнул из банки.

— Тебе безразлично, что я думаю об этом? Я поставил банку с пивом на край стола.

— Мне не безразлично, что ты думаешь, киска, но, когда доходит до принятия решения, мне важно лишь собственное мнение. Я ведь мужчина. Не Бог весть какой умный, но пока у меня есть собственные мозги и в придачу опыт и знания, я буду решать сам.

— И ты собираешься заняться этим делом?

— А тебе бы хотелось, чтобы я его забросил?

По сосредоточенному лицу Вельды скользнула усмешка.

— Нет. Одна компашка, стоящая не меньше десяти миллионов долларов, дерется с другой, которая едва ли будет победнее, а ты хочешь вклиниться между ними. О, ты, конечно, мужчина. — Она лукаво поглядела на меня. — Но вот что, мужчина, хорошо бы ты наконец оставил свои холостяцкие замашки. Тогда я смогла бы хоть немного за тобой приглядывать.