— Я не знаю, да мне все равно, потому что это такая ерунда.

— Нет, не ерунда, — в один голос закричали девушки.

— Помнишь, как папа заставлял нас каждое лето делать зарубки? — сказала София.

— Взрослые сами так делали, когда были детьми. Я уверена, что если мы хорошенько поищем, то обязательно найдем их зарубки, — с энтузиазмом воскликнула Мария.

— Нет, Мария, они исчезли. Они пропадают через год, максимум через два, — со знанием дела сообщил Санти. — В любом случае, должно произойти чудо, чтобы Пако разрешил тебе выступать в кубке Санта-Каталины.

Он снова начал смеяться, поддерживая живот, словно давясь от смеха при одной только мысли, что у его кузины могут быть такие амбиции. София ловко спрыгнула с ветки, приземлившись рядом с ним, и начала щекотать его, так что, в конце концов, он закричал.

— Софи, не делай этого! Мы же свалимся и разобьемся! — охнул он между приступами смеха, когда ее руки скользнули ниже линии загара на его животе. Он схватил ее запястье так, что она часто заморгала от боли. Санти было семнадцать лет. Он был на два года старше сестры и кузины. Когда он показывал свое мужское превосходство, София едва не теряла сознание от удовольствия, однако притворялась, что ей совершенно безразлична эта игра.

— Не думаю, что мое желание относится к разряду невыполнимых, — запротестовала София, прижав руку к груди, чтобы побыстрее унять боль.

— Еще каких невыполнимых, Софи! — ответил он довольно резко.

— Почему?

— Потому что девушки не выступают на матчах.

— Что ж, всегда что-то происходит впервые, — запротестовала София. — Я уверена, что папа позволит мне сыграть.

— Не в этом матче. Это слишком большая честь выступать на таких состязаниях. И потом, Софи, ты же знаешь, что Августин четвертый.

— Тебе известно, что я играю не хуже Августина.

— Нет, я этого не знаю. И если вдруг тебе разрешат выступить, то чудо не будет иметь к этому никакого отношения. Ты привыкла добиваться своего манипуляциями и интригами. Бедный Пако и сам не замечает, как ты обводишь его вокруг пальца.

— София прекрасно умеет проделывать этот трюк почти с каждым, Санти, — засмеялась Мария, и в ее голосе не слышалось и следа ревности или зависти.

— Кроме мамы.

— Что-то ты теряешь класс, Софи.

— С Анной у Софии никогда не было ни малейшего шанса.

Кубок Санта-Каталины проводился ежегодно между командами родного Софии ранчо и соседнего поместья Ла Паз. Они давно соперничали во всем, и эта история насчитывала несколько поколений. В прошлом году Санта-Каталина проиграла Ла Пазу всего одно очко. Многочисленные кузены из Санта-Каталины тренировались игре в поло почти каждый день летом, и это напоминало Анне, как ее родственники в далеком Гленгариффе упражнялись в игре в ирландский хоккей на траве. Отец Софии Пако и его старший брат Мигель были страстными поклонниками поло и заставляли мальчиков изо дня в день совершенствовать мастерство. Санти обладал гандикапом шесть голов, а всем было известно, что это требовало от игрока особой сноровки и умения. Мигель очень гордился сыном, даже не пытаясь скрыть, что Сантьяго ходит в его главных фаворитах.

Старший брат Сантьяго, Фернандо, значительно уступал ему в мастерстве и имел гандикап четыре гола. Его безмерно раздражало, что младший брат обходит его во всем. Самое унизительное, что превосходил его хромой. От его внимания не укрылось, что Сантьяго прочно занял место в сердце родителей, став для них чуть ли не единственной отрадой. Фернандо не терпелось дождаться момента, когда младший брат на чем-нибудь споткнется. Он мечтал об этом по ночам, лежа в темноте и крепко стиснув зубы, но брат казался неуязвимым. А тут еще чертов стоматолог надел Фернандо на зубы уродливую пластинку, и это наверняка дало Санти возможность заколотить еще один гвоздь в крышку гроба.

Два брата Софии, Рафаэль и Августин, тоже входили в команду. Они играли хуже, чем сыновья Мигеля. Личные же достижения Софии вообще не брались в расчет.

Как бы она хотела родиться мальчиком! София терпеть не могла девчоночьих игр, поэтому повсюду следовала за мальчиками, надеясь, что они примут ее в свой круг. Во всяком случае, Санти никогда не возражал против ее присутствия. Он показывал ей, как играть в поло, а иногда настаивал, чтобы она тренировалась вместе с мальчиками, даже если ему приходилось наталкиваться на яростное сопротивление старшего брата и кузенов, которые ни за что не желали играть с девчонкой, тем более с такой, которая могла дать им фору. Санти объяснял, что разрешал ей играть с ними «для сохранения всеобщего спокойствия». «Ты бываешь такой требовательной, что легче уступить», — говорил он. Санти всегда благоволил к ней. Защищал ее. Честно говоря, он был ближе Софии, чем ее родные братья, Рафаэль и тихоня Августин.

Санти бросил Софии свой перочинный нож.

— Давай уже, делай свои зарубки, — нехотя вымолвил он, вытаскивая из нагрудного кармана пачку сигарет. — Тебя угостить, Софи?

— Конечно, почему бы и нет?

Он вынул сигарету, подкурил ее, сделав глубокую затяжку, и протянул сигарету кузине. София ловко вскарабкалась на высокую ветку с грацией обезьянки, села, скрестив ноги, и сквозь потертую ткань ее джинсов просвечивали загорелые коленки.

— Так. Чего же я желаю на этот раз? — вздохнула она и открыла нож.

— Постарайся, чтобы твое желание было из выполнимых, — посоветовал Санти, бросив взгляд на сестру, которая с неприкрытым восхищением следила за Софией.

София закашлялась и поморщилась от отвращения.

— Дай мне сигарету, если не собираешься курить. Ты даже не представляешь, как мне трудно было заполучить их.

— Нечего врать, Энкарнасион достает их тебе, разве нет?

София говорила небрежным тоном, полностью поглощенная другим занятием. Под лезвием ножа коричневая кора податливо осыпалась, как крошки шоколада.

— Кто тебе сказал? — угрожающе произнес Санти.

— Мария.

— Я не хотела... — начала Мария виновато.

— Ладно, кому какое дело, Санти. Это абсолютно никого не касается. Мы обещаем, что сохраним твой секрет.

Софию сейчас больше интересовало, как сделать зарубку по всем правилам, а не то, как уладить недоразумение, возникшее по ее вине между братом и сестрой.

Санти глубоко вдохнул, зажав сигарету между большим и указательным пальцами и наблюдая за кузиной. Он вырос вместе с ней, считая ее фактически родной сестрой. Конечно, Фернандо не согласился бы с ним, он находил Софию просто невыносимой. Наблюдая сейчас за Софией, Санти решил, что у нее прекрасная кожа. Гладкая, красивая, по цвету напоминающая молочно-шоколадный мусс, который готовит Энкарнасион. Если смотреть на нее в профиль, она кажется высокомерной, возможно потому, что ее нос немного вздернут. Или все дело в том, что у нее подбородок, который все называли волевым? Ему нравилось, что она смелая и несговорчивая. Ее миндалевидные глаза могли менять выражение, оно было то добрым, то грозным, а когда София злилась, их цвет темнел и они из бледно-карих превращались в рыже-карие, и Санти готов был поклясться, что ни у кого не видел таких глаз. Никто не мог бы обвинить ее в развязности или жесткости. Ему нравилось, что людей притягивало к ней, хотя они и обжигались, если рисковали приблизиться слишком близко. Санти доставляло удовольствие наблюдать за тем, как она легко ставит всех на место. Сам же он пользовался особым положением. Когда ее дружба с кем-то давала трещину, он всегда был готов подставить ей плечо.