Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С плавкой тоже не всё просто. Местное железо в принципе можно переплавить и получить сталь, для этого нужна большая температура и некоторые добавки. Температуру у нас запросто обеспечивал Рарог, огненный маг всё же. У него печь, кстати, превратилась в один большой артефакт, а вот с добавками не слишком всё хорошо… но Рарог вывернулся.
Итогом трудов нашего огненного стало некоторое количество стальных топоров и мечей. Кстати, в дальнейшем пришлось добывать железную руду на ближайшем болоте, а вот за медью и оловом пришлось ещё не раз ездить в Изборск. Нас там уже знали, а потому некоторое количество нужных минералов всегда нас дожидалось.
Интерлюдия
Кузнец
Людота с детства был человеком, живо интересующимся всем новым и не прекращающим удивляться, как человеческие действия чудесным образом могут менять окружающий мир и суть вещей в нем. Он и кузнецом-то стал только потому, что хотел делать что-нибудь новое сам — и удивить этим еще кого-то. А ведь ковали — люди уважаемые, но… всегда есть это «но» — селятся они поодаль от соседей. И из-за суеверий — кузнецов всегда считали людьми, знающимися с мистическими силами, а то порой и вовсе кем-то из их числа. И из-за того, что огневое дело опасное, особенно для деревянных домов.
Но Людота сомневаться не стал, напросился в ученики к старому ковалю вески Вакуле. Потянулись тяжелые, и чего греха таить, опасные дни. Кузнечное дело — оно само непростое, а ведь Людоте приходилось самому для себя и Вакулы искать болотную руду — с постоянным риском нарваться на зверя, какого татя или просто утонуть в болоте. Один раз после такого похода он свалился в горячке и не умер лишь чудом.
Но выучился. Когда Вакула умер — занял его место. Тем не менее, это было не так здорово, как Людота мог бы подумать. Не слишком повезло ему с местом рождения — в глубине словенских земель реализовать такие стремления было сложно, для этого стоило кузнецу родиться где-нибудь в Ромейской империи или в расцветающем арабском халифате — там у него точно был бы шанс стать известным инженером, ученым или мыслителем. Но перебраться даже в Изборск Людота не хотел — прикипел душой он к родным краям.
Все изменилось, когда в будущем Чистом-городе появились маги. Сначала этого никто не понял, к стыду своему — и Людота.
Когда Рарог усилил огонь в домнице — кузнец попросил его из интереса, что может случиться, — та просто развалилась. Но Рарог не расстроился, а загорелся желанием сделать новую, такую, которая была у него на родине. Людота хоть и ворчал, но принимал живое участие в строительстве, при этом постоянно доставая Рарога, зачем да почему делается то или иное. Тот, впрочем, не раздражался регулярным вопросам, а кажется даже радовался, правда, большую часть — ту, что касалась магии — кузнец так и не понял, хоть и знался с нечистью по мнению всех жителей вески. Достроить новую домницу это не помешало.
А потом… потом Людота увидел, как течет расплавленный металл. И с неким благоговением осознал, что это не просто железо — то самое, с которым столько возни. Они получили сталь! Самую настоящую, такую, что раньше только у князя в Изборске можно было увидеть.
И кузнец, у которого заканчивался уже четвертый десяток лет, вновь загорелся далеким огнем своей юности.
Глава 4
История Норвегии полна драматических событий.
В середине десятого века все мужчины Норвегии отправились на войну и проторчали там до середины одиннадцатого века. А в это время их жены изменяли им со всеми, с кем могли. С тех пор, в память об этом событии, викинги стали носить шлемы с рогами.
Большой торг в Изборске начинался летом, и потому пришлось нам строить корабль, попутно достраивая стены Чистой. Так решили назвать весь, потому что, поскольку во рву всегда была горячая вода, то мытьё и стирка проблемой не были вообще. Стены поставили не слишком высокие, всего сажени в три, так, чтобы забраться на них с наскоку было сложно, ну и зверьё не перескочило. Ворота соорудили из толстых дубовых плах, окованных железом.
Пристань соорудили невдалеке от места, где ров впадал в реку, всё равно река там зимой уже не замерзала. На берегу поставили здоровенный сарай, в котором собственно корабль и собирали.
Сама сборка транспортного средства представляла из себя процесс длительный, и сопровождался он большим количеством ругани. Тут собственно дело в том, что никто толком не знал, как собственно корабль делается. Умели делать лодки, а потому решили попросту сделать большую лодку и нарастить на ней борта. Пошли, так сказать, по пути наименьшего сопротивления. Для этого срубили огромный дуб, но не подумали, как будут транспортировать это бревно к берегу реки. Это хорошо, что есть я, народ выкопал неглубокую канаву, а я наморозил в ней ледяной жёлоб и по тому желобу кое-как докатили бревно до места.
Потом долго и упорно вырубали из этого бревна лодку, а параллельно заготавливали доски. Надо сказать, что из одного бревна здесь в лучшем случае получалось две доски, так что лесу перевели — страсть. Правда, лесу кругом много, а такие грандиозные стройки бывают всё же не слишком часто, иначе весь лес бы извели. Итак множество берёз в округе на уголь перевели, благо сосна и ель для этих целей не годятся. Только дуб, бук, граб и берёза.
На корабельные доски, кстати, тоже. Так что ёлки и сосны никто особо не трогает, разве что на дрова зимой в домашние печки, и то некоторые ухитряются крицы варить прямо в домашней печи. Крица, правда, получается не слишком большой и возни с ней много потом, потому что приходится долго ковать и всё равно ничего путного не получается, уж больно железо мягкое. Из такого железа даже ножик нормальный не сделать. Гнётся он от любого удара, согнуть его можно, просто наступив ногой, и тупится быстро. Впрочем, и такое железо по местным меркам ценность.
Корабль собирали до следующего лета. А потом пришло время его испытывать, но тут появилась очередная банда любителей поживиться чем-то ценным безвозмездно. То есть даром. Причём местные жители, как правило,
