— Простите, но в Гибралтаре англичане.

— Это мелочи, Пётр Николаевич. Но я правильно понял, что принципиальных возражений у вас нет?

Глава 3

Бал, это сверкание бриллиантов и орденов, кипение шелков, блеск золота на парадных мундирах. Да уж, о мундирах можно сказать, что в вопросах красоты военной формы мнение её будущих носителей совсем не учитывается. Какого-нибудь генерала вполне можно посылать с винтовкой в руках на вражеские пулемёты, и процентов восемьдесят за то, что генерал останется жив даже после очереди в упор. Пуле не пробьют всё это великолепие.

Слава богу, парадный мундир лейб-гвардии егерей создавался по иному принципу. Егеря суть войска быстрого реагирования, и должны быть готовы вступить в бой в любое время и в любой обстановке. Хоть после бала, хоть во время его. Поэтому и ловил Василий завистливые взгляды затянутых в корсеты и лосины офицеров, боящихся лишний раз вздохнуть и сделать лишний шаг, не говоря уж о попытках поднять оброненный дамой платочек. Вот так наклонишься, и… и стыда потом не оберёшься.

— Ты обещал мне вальс! — Лиза Бонч-Бруевич вытащила Красного из-за портьеры, где он в компании бокала шампанского и подпоручика Куликовского обсуждал перевод последнего в лётчики-испытатели при авиационном заводе и конструкторском бюро Поликарпова.

Апполинарий Григорьевич особенно радовался возможности перейти на интересную службу и продолжать числиться в лейб-гвардии. А ещё он до сих пор находился под впечатлением от вчерашнего приземления самолётов на Дворцовой площади и последующего за ним награждения. На площадь попал не просто так, а по именному приглашению императора, переданному с фельдъегерем. Он ещё гадал о причинах такой чести, но когда увидел у самолёта своего сослуживца, то всё встало на свои места.

— Идите танцевать, Василий Иосифович, — Куликовский вылил шампанское в кадку с пальмой и нащупал плоскую флажку с коньяком в кармане кителя. — На то она и молодость, чтобы развлекаться.

— Вам триста лет, Апполинарий Григорьевич? — улыбнулась Лизавета двадцатилетнему подпоручику. — Кстати, а вы заметили, какими глазами смотрит на вас испанская принцесса?

— У неё косоглазие, — фыркнул Куликовский. — Поэтому нет, не заметил. А вы, любезная герцогиня, с какой целью мне это говорите? И вообще я ещё не созрел для семейной жизни.

— Герцогиня, — повторила Лиза, пока не привыкшая к своему новому титулу. — Да, герцогиня Валенсийская это я.

Вчера король Испании Пётр Николаевич Ольденбургский изрядно всех удивил, объявив о создании трёх герцогств. Сначала удивил, а потом поразил, возложив титулы на участниц первого в мире перелёта летательных аппаратов тяжелее воздуха. Так Лизавета Бонч-Бруевич стала герцогиней Валенсийской, Вера Столыпина — герцогиней Гибралтарской, а Катерина Орджоникидзе — герцогиней Кадисской. Соответствующие земли передавались в наследственное владение.

Чуть позже император Иосиф Первый объяснил, что упомянутые портовые города захвачены войсками мятежного генерала Франко, и что Российской Империи нужен приличный повод для вмешательства в разгорающуюся в Испании гражданскую войну. Что может быть приличнее защиты собственности российских подданных?

Вот так и появился цесаревич Василий Иосифович на балу сразу с тремя спутницами, и никто и не подумал, будто в этом есть что-то скандальное. Понимать надо — владетельным герцогиням меньшее невместно.

Пока шли в бальную залу, вальс закончился и оркестр заиграл мазурку.

— Не люблю поляков, — поморщился Василий. — Полонез танцевать тоже не стану.

— А как же Дзержинский? — удивилась Лиза. — Он вроде как не совсем русский.

— Почему же не русский? Ты, душа моя, ещё Бенкендорфа, Келлера, фон Эссена и Анастаса Ивановича Микояна в инородцы запиши. Или меня.

— С тобой что не так?

— Да как бы всё не так, — усмехнулся Красный. — На одну половинку грузин, а на другую… на другую датский немец Гольштейн-Готторпский с примесями Саксен-Кобург-Готских и прочих европейских голодранцев.

— С этой точки зрения я… Тут как бы… Но вообще-то да, ты прав, есть в поляках что-то нехорошее.

— О чём спорите? — раскрасневшаяся после танцев Вера Столыпина появилась неизвестно откуда, будто из-под земли выскочила. — Аргументы предъявлять друг другу будете, или сразу перейдёте к рукоприкладству?

— У вас богатая и нездоровая фантазия, госпожа герцогиня, — покачал головой Красный.

— Вот так на «вы» и официально, да? — топнула ногой Верочка. — Да после всего, что между нами произошло, как честный человек ты обязан на мне жениться!

— А что между вами произошло? — Катя Орджоникидзе тоже появилась внезапно. — И почему я об этом узнаю в последнюю очередь?

— Он на всех нас обязан жениться, — объяснила Вера. — В самолёте он видел нас блюющими в бумажные пакетики.

— Это возмутительно! — сказала Катерина.

— Это непростительно, — поддержала подругу Лизавета.

— А я о чём говорю? — Вера победно посмотрела на Василия. — Каков будет ваш положительный ответ, Ваше Императорское Высочество?

— Как старший по званию могу предложить по трое суток гауптвахты каждой. Персонально для Веры добавлю до пяти суток.

— К офицерам применим только домашний арест, — блеснула знанием уставов Лизавета.

— После отбытия наказания можете жаловаться на меня вышестоящему начальству.

— Татьяне Николаевне? — уточнила Катерина.

Да, вчера вечером именно императрице пришла в голову идея одеть девушек в парадные мундирные платья кавалерственных дам. Награждение любым орденом Российской Империи автоматически возводит в офицерский чин запаса или в соответствующий чин гражданской службы, а более высокая степень ордена позволяла добавить на погоны вторую серебряную звёздочку. Подпоручики запаса, не хухры-мухры!

— Ладно, шутки в сторону, — Вера Столыпина приобрела деловой вид. — Ты почему с принцессой до сих пор не танцевал?

— Да я как-то… И потом, мне с вами интереснее.

— Между прочим, девочка ждёт и чуть не плачет от твоего невнимания. Вот прямо сейчас иди и пригласи.

— Сейчас мазурка, а я не танцую польские танцы.

— Тем нам спокойнее — страшненькая партнёрша и нелюбимый танец. Ой… — смутилась Вера. — Так-то они ничего выглядит. Если хочешь, можешь выпить водки.

— Обойдусь, — отмахнулся Красный, и замелил пробирающегося к нему сквозь толпу императорского адъютанта. — И вообще мне кажется, что танцевать мне будет некогда.

И угадал:

— Василий Иосифович, государь просит вам незамедлительно прибыть в его кабинет на совещание.

О привычке императора Иосифа Первого совмещать приятное с полезным знали все, кому это положено по должности, поэтому никто не удивился, когда то