11 марта 1945 года четыре экипажа, ведущий майор Кожедуб, вылетев на свободную охоту, северо-восточнее Грайфенхаген встретили и вели воздушный бой с группой до 20 ФВ-190 и 16 Me-109. Самолеты противника с бомбами вывалились из облачности и пытались бомбить наши войска. Кожедуб последовательно атаковал двух ФВ-190, которые, сбросив бомбы на своей территории, ушли снова в облачность. Третью атаку произвел с дистанции 70–50 метров и сбил ФВ-190, который упал севернее Грунхен. При четвертой атаке Кожедуб был контратакован на встречных курсах и подбит. Ведомый Кожедуба, отражая атаку пары «фоккеров», был сам атакован двумя ФВ-190 и пошел на высоту. Разогнав скорость, заметил пару ФВ-190, атаковал ведомого с дистанции 75 метров и зажег его. После атаки, пристроившись к ведущему, встретили одного ФВ-190, ведомый сделал одну атаку, место падения не наблюдал, так как были скованы боем. В результате стремительных смелых атак четверки, ведомой Кожедубом, самолеты противника, пытавшиеся бомбить наши войска, вынуждены были в беспорядке сбрасывать бомбы и, прикрываясь облачностью, уйти на свою территорию.

18 марта 1945 года майор Кожедуб в паре вылетел на перехват истребителей противника, которые преследовали самолеты союзников. Южнее Морин на высоте 5000 метров Кожедуб атаковал сзади снизу ФВ-190 и с дистанции 80 метров зажег его, самолет горящим упал 8–10 км севернее Кюстрин. Второго ФВ-190 атаковал и сбил на встречных курсах, самолет противника упал 5–6 км северо-западнее Кюстрин.

И. Н. Кожедуб около истребителя Ла-7. Фото В. Тимофеева.

22 марта 1945 года пара Кожедуба, вылетев на свободную охоту в район Зеелов, встретила до 30 ФВ-190, идущих двумя эшелонами на высотах 3000 метров и 1000 м. Майор Кожедуб зашел со стороны солнца сзади в хвост верхней прикрывающей группе из четырех ФВ-190, атаковал и сбил одного. Летчик покинул самолет с парашютом в районе 5–6 км севернее Зеелов. Ведомый атаковал и сбил второго ФВ-190 из той же четверки, после атаки вышли левым боевым разворотом и на высоте 1000 метров заметили вторую четверку ФВ-190. Кожедуб сзади сверху с дистанции 180 метров атаковал и сбил второго ФВ-190, который упал 5–6 км восточнее Гузов…»

С августа 1944-го по март 1945 года Иван Никитович, летая на Ла-7, сбил 15 самолетов противника, произвел 79 вылетов на свободную охоту.

И. Н. Кожедуб и С. А. Лавочкин на заводе в Горьком.

Судя по окраске, этот Ла-7 из 176-го иап.

Лучший механик по вооружению Будников из 863-го иап 129-й иад готовит оружие к боевому вылету. Фото из архива В. Вахламова.

Первым же из советских летчиков сбить Ме-262 довелось И. Н. Кожедубу на Ла-7, но эту победу ему не засчитали. Факт известный, и, несмотря на это, все же стоит привести описание боя словами Ивана Никитовича:

«19 февраля 1945 года Дмитрию Титаренко и мне довелось встретиться с немецко-фашистским реактивным самолетом.

Дело было так. Мы вели воздушную охоту невдалеке от линии фронта. Внимательно слежу за воздухом. С юга, со стороны Франкфурта, на высоте 3500 м внезапно появился самолет. Он летит вдоль Одера на скорости, предельной для наших «лавочкиных». Да это же реактивный самолет! Быстро разворачиваюсь. Даю мотору полный газ, преследую врага. Летчик, очевидно, и не смотрел назад, полагаясь на большую скорость. Выжимаю из машины максимальную скорость, стараюсь сократить дистанцию и подойти с небольшим снижением под «брюхо» вражеского самолета. Хочется подробно рассмотреть его; если удастся — открыть огонь и сбить.

Титаренко не отстает. Зная, что он может поспешить, предупреждаю:

— Дима, не торопись!

Подхожу со стороны хвоста на расстояние пятисот метров. Удачный маневр, быстрота действий, скорость позволили мне приблизиться к реактивному самолету. Но что такое? В него летят трассы: ясно — мой напарник все-таки поторопился! Про себя нещадно его ругаю; уверен, что план моих действий непоправимо нарушен. Но его трассы нежданно-негаданно мне помогли: немецкий самолет стал разворачиваться влево, в мою сторону. Дистанция резко сократилась, и я сблизился с врагом. С невольным волнением открываю огонь. И реактивный самолет, разваливаясь на части, падает».

К сожалению, находятся «ревизоры» итогов Второй мировой войны, считающие, что Иван Никитич все это выдумал. Однако, как следует из печати, после войны немцы подтвердили потерю «Мессершмитта» в тот день, и даже установили его заводской номер. В кабине Me-262 находился унтер-офицер Курт Ланге из 1./KG(J)-54.

В активе 176-го иап числится и бомбардировщик В-17. Произошло это весной 1945 года, когда О. Беликов, вылетевший на Ла-7, по ошибке сбил «Летающую крепость». Об этом случае летчики полка молчали почти полвека. А произошло следующее. Встретив над Одером около 30 немецких бомбардировщиков, первая эскадрилья 176-го иап сначала разогнала истребители прикрытия, а затем принялась за бомбовозы. В тот день немцы недосчитались около десяти тяжелых машин. Беликов уже собирался доложить о результатах воздушного боя, но неожиданно заметил, как к возвращавшемуся после бомбежки Берлина американскому В-17 пристроились два «Мессершмитта» и поспешил на выручку.

Но как только Беликов совместил перекрестие прицела с немцем и нажал боевую кнопку, случилось непредвиденное. «Мессершмитт» резко отвернул в сторону, и огненная трасса впилась в В-17. «Боинг» задымил и круто пошел к земле. Это грозило международным скандалом. Чтобы скрыть произошедшее, экипаж «Боинга», приземлившийся на нашей территории на парашютах, арестовали, «спрятав концы в воду».

10 октября 1944 года в распоряжение 1-й ВА 3-го Белорусского фронта прибыла 129-я иад в составе 116 Ла-5, 1 Ла-7, 4 УЛа-5 и 5 По-2 и сразу же начала боевую работу. Обслуживание Ла-5 и Ла-7 усложнялось тем, что вместе с самолетами заводы давали инструмент плохого качества и в недостаточном количестве.

Перед Кенигсбергской операцией, будучи на аэродроме Вормдитт, на станцию Винцы прибыл эшелон с 20 Ла-7 для 523-го Оршанского Краснознаменного ордена Кутузова и Александра Невского иап. Самолеты снимались с платформ, частично «доводились», и летчики полка перегоняли их на аэродром Вормдитт. После чего их облетывали и доводили до кондиции. Со вступлением в Восточную Пруссию бытовые условия летчиков резко улучшились. Изменилось обслуживание самолетов. Теперь техники и механики застилали крылья коврами, а обшивку крыльев шлифовали фетровыми шляпами. Фонари кабин пилотов закрывали немецкими скатертями и простынями.