Но даже несмотря на все это, императрицы нечасто появлялись на людях, не говоря уже о женщинах более низкого положения. Тем не менее императрицы присутствовали на официальных церемониях, проводимых во дворце, но редко принимали участие в государственных шествиях и народных празднествах. В 481 году Ариадна в своей мантии появилась в императорской ложе на ипподроме Константинополя, чтобы приветствовать народ, но до XI века жены не сопровождали мужей на ипподроме, где проходили игры. Однако, как и все женщины, императрица регулярно посещала церковь, где следила за службой с галереи, хотя ей там и предоставлялась специальная императорская скамья. В соборе Святой Софии она занимала все западное крыло галереи. Обычно после службы император и императрица проходили в отдельные залы собора, где им подавали легкие закуски. Когда императрица и ее придворные дамы уезжали обратно во дворец, патриарх вел императора к Священному колодцу — сооружению, находившемуся недалеко от собора, где, по преданию, Христос встретил самаритянку{3}. Там император одаривал золотыми предметами младших священнослужителей и певчих, участвовавших в службе, а потом возвращал патриарху золотой мешок, который использовал при этом. Затем он надевал корону, в которой шел из дворца в собор в сопровождении процессии и которую снимал у Священного колодца.

Как правило, дочери в Византии не имели особенной значимости. Настолько, что Роман II (959–963) без колебаний отправил пять своих дочерей в монастырь, чтобы угодить своей новой жене, прекрасной Феофано. Однако наследницы, рожденные в Пурпурной спальне, хотя и жили в меньшей роскоши, чем их братья, все же ценились отцом, скорее всего, потому, что могли принести пользу, выйдя замуж за второстепенных правителей, которых император хотел переманить на свою сторону. В X веке одну даже выдали за хана Монголии.

Император и его семейство проводило большую часть досуга в своих дворцах. Женщины редко покидали их, в том числе и сама императрица. В немыслимой роскоши, замкнутости и обособленности императорская семья вела закрытую жизнь, собираясь без посторонних, чтобы поесть или развлечься. Византийские резиденции монархов не представляли собой, как на Западе, большой жилой блок, расположенный в живописных угодьях и окруженный конюшнями и хозяйственными пристройками, а строились на восточный манер в форме обнесенного стеной здания, состоящего из большого числа отдельных строений, разбросанных в парках и садах. Император Феофил (829–842) был таким страстным поклонником арабской культуры, что перепланировал большую часть западного крыла Большого дворца в восточном стиле. Поэтому часть его стали называть «Персидским домом».

До XII века Большой (или Священный) дворец в Константинополе служил не только домом для правящего семейства, но и центром государственного правительства для проведения церемоний, гражданских и религиозных. У каждого чиновника, гражданского или военного, было свое место при дворе, в соответствии с его положением в правительстве или званием. Дворец занимал обширное пространство, простираясь вдоль берега моря от ипподрома до собора Святой Софии и заключая в себя всю территорию, которую впоследствии займет дворец султанов Оттоманской Турции, сарай. Его земли спускались к береговым стенам, и оттуда открывался вид на Мраморное море, Золотой Рог и дальше на восток, на Босфор и азиатский берег. В пределах его стен располагалось множество зданий. Стивен Рансимен сравнил этот величественный комплекс с испанским Эскориалом{4}, поскольку в обоих случаях помимо жилых помещений и имущества императора здесь находились некоторые из самых чтимых церковных реликвий и государственные сокровища.

Помимо семи дворцов, константинопольский комплекс включал официальную резиденцию императора, называвшуюся «Октагон», то есть «восьмиугольник». Официальная резиденция императрицы, Пантеон, находилась рядом с церковью Святого Стефана, которая, в свою очередь, примыкала к дворцу Дафны. Церковь Святого Стефана и дворец Дафны использовались императорами для самых серьезных и торжественных мероприятий. Тронный зал располагался в прилегающем Золотом триклиние, то есть «золотой столовой», которую в конце VII века закрыли куполом. Трон, чем-то похожий на алтарь, стоял в апсиде в конце длинного зала. В этом месте пол поднимался над основным уровнем зала и был покрыт золотым ковром. На возвышение вели ступеньки из порфира. Трон, как и все прочие, используемые императорами, представлял собой ложе под пологом с двойной спинкой и подставкой для ног. Свод апсиды был украшен смальтовой мозаикой с изображением Христа и надписью: «Царь царей». Вплоть до X века этот зал оставался самым главным и священным из всех. В нем хранились императорские регалии и стояли два органа, инкрустированные драгоценными камнями. Именно здесь появился механический трон, заказанный Феофилом и удивлявший приходивших на аудиенцию послов. Позади трона полукругом, повторяя форму апсиды, стояли самые выдающиеся представители личной охраны императора, распределенные по национальному признаку. Те, кого император желал отметить особенно, располагались ближе к нему, чем все остальные. За ними вставал второй полукруг, из менее важных стражников в доспехах. Третий, и последний, полукруг состоял из людей еще более низкого положения, в основном, если воспользоваться византийским словом, «варваров», то есть из варягов. На них не было доспехов, но они держали в руках пики и щиты, а на плече у каждого висел боевой топор.

Феофилу не нравился Золотой триклиний, и в 838 году он построил себе дворец Триконхий. Его название происходит от слов «три» и «купол», поскольку его венчали три купола. В нем был зал, разделенный на три параллельные секции колоннами, которые поддерживали купола. В здании насчитывалось три входных двери; центральная была сделана из серебра, а две других — из бронзы. Очевидно, трон Феофила стоял под центральным куполом, а его жена и сын сидели по обеим сторонам от него. Считается, что именно этот дворец стал прообразом церкви Неа, возведенной в пределах комплекса в 881 году. В 1042 году, когда Зоя и Феодора стали править совместно, трон Зои всегда ставили чуть впереди трона ее младшей сестры. Рядом с ними полукругом стояли стражники-варяги, держа в руках обоюдоострые мечи, называвшиеся «ромфаи». Отдельным полукругом стояли фавориты и приближенные императрицы. Все держали очи долу в знак уважения.

В комплексе было еще бесчисленное множество залов, соборных палат и парадных комнат, каждая из которых использовалась для определенного вида церемоний. Одними из самых важных были: Оноподион (вестибюль дворца Дафны), Палата кандидатов (для военнослужащих дворян), Зал экскубиторов (экскубиторы входили в дворцовую стражу, которая выступала в роли императорской охраны), Лихны (круглое сооружение с куполом рядом с Трибуналом (то есть судом), где принимали императора во время его визита в Трибунал) и значительнее всех Халке — роскошное строение, из которого можно было попасть в любое здание комплекса. Со времен правления Юстиниана в Халке сделали комнату с куполом, стены которой внутри были облицованы мрамором, а потолок украшали смальтовые мозаики. Две мозаики представляли собой портреты монархов: на одном был изображен Юстиниан, на другом — он же с Феодорой. По-видимому, обе мозаики походили на величественные мозаичные портреты Юстиниана и Феодоры, сделанные приблизительно в то же время и сохранившиеся до наших дней в Равенне. На одной линии с Халке, к северу от нее, другие ворота в форме павильона соединяли дворец с императорской ложей на ипподроме. Со стороны ипподрома они были отделаны пластинами из слоновой кости, пожалуй самыми впечатляющими из всего, что было когда-либо сделано из этого редкого и прекрасного материала.