Где-то далеко, на грани слышимости, играла музыка. Простенькая мелодия, семь нот, три аккорда. Но такая навязчивая, что от неё ныли зубы.

– Алекс!.. – не в силах говорить, я просто показал пальцем шефу за спину. Шеф обернулся удивлённо, но тут же вскочил.

– Где проводник?

– Не знаю…

– Найди его, быстро!

Но парень уже бежал к нам по проходу меж кресел.

– Там… Там… – проводник позеленел от страха. Губы у него дёргались, глаза были бледные и бешеные.

Его реакции я испугался больше, чем свернувшихся в струну вагонов. Всё просто: судя по пейзажу за окном, поезд продолжал двигаться. Остальные пассажиры тоже были спокойны: никто не вопил, не кидался в панику, не показывал пальцем… Значит, происходящее видим только мы, трое. Впрочем, это не значит, что всё в порядке и ничего не происходит.

– Где? – Алекс взял проводника за лацканы жилетки и легонько встряхнул. – Где он?

– В плацкартном, в самом хвосте, – губы у парня всё ещё прыгали, но зелень с лица сошла.

– Веди, – Алекс подхватил саквояж.

– Двери заблокировались, – проводник затряс головой, словно ему в ухо попала вода. – Аварийная ситуация…

Я ещё раз взглянул на немногих пассажиров первого класса. Все сидели спокойно, надев наушники и уткнувшись в смартфоны. Поезд чуть заметно покачивался.

– Выбивай окно, кадет, – скомандовал шеф. – Надо попасть в плацкартный вагон.

– Стекло пуленепробиваемое, – робко заметил проводник.

– Ничего, – Алекс похлопал парня по плечу. – Как-нибудь разберёмся.

– Люди всполошатся, – сказал я, глядя на пассажиров.

– Люди ничего не заметят, – отрезал шеф. – Приступай.

Пожав плечами, я пробрался к окну и стал ощупывать его пальцами. Не знаю, получится ли выдавить стекло, как в автобусе… вряд ли всё так просто.

Простучав поверхность, я наметил точку и ударил. По вагону пошел гул, но как и обещал Алекс, никто даже не почесался. Тогда я ударил со всей силы – приставив к стеклу подушку, взятую из кресла.

С третьего удара стекло подалось. Оно покрылось мелкой сеткой трещин и выпало одним куском.

– Силён, брат, – уважительно хмыкнул шеф. – Напомни, чтобы я никогда не соревновался с тобой в армреслинге.

В вагон ворвался ветер. Он принёс запахи мокрого леса, прелой травы и полыни. Я поёжился: на такой скорости ветер почти сбивал с ног.

Он выл между кресел, взметал волосы пассажиров, нёс пустые пакеты и прочий мусор – но никто так и не пошевелился.

– Что с ними? – спросил я встревоженно. – Почему они не реагируют?

– Потому что только паники нам и не хватало, – буркнул шеф. – Не парься, не твоя это забота. Лезь в окно.

– Я?..

– А кто? Мама твоя, что ли? Ты зачем стекло выбивал?

– Вы приказали.

Стало стыдно. В экстремальной ситуации я полностью доверился шефу, отключив мозг… На меня это не похоже.

– Ладно, хватит лясы точить, – Алекс подтолкнул меня к окну. – Лезь уже, я за тобой.

– Вы не удержитесь на крыше, – шеф, как ни крути, обычный человек…

– Поговори мне ещё, – и Алекс, протиснувшись мимо меня, ловко втянулся в окно.

– Удачи, – тихо сказал проводник, и на миг вновь прикоснулся к моему плечу. На меня будто опрокинули ведро горячей воды. Волосы на затылке встали дыбом. Я хотел рявкнуть на парня, чтобы не распускал руки, но вместо этого просто кивнул.

– Спасибо, – сказал я и втянулся в окно вслед за шефом.

Ветер бил, словно кувалдой. В ушах свистело, дышать было трудно. Словно воздух превратился в патоку.

Держаться было практически не за что – снаружи вагоны были гладкими, обтекаемыми. Как пули. Но Алекс каким-то образом уже добрался до крыши, я видел только его ноги, обутые в чёрные туфли.

– Если смог он, значит, смогу и я…

Перебрасывая себя от одного выступа к другому, я вскарабкался на крышу и распластался рядом с шефом.

Голова поезда вытягивалась в небо сужающейся спиралью. Секунду я, будто загипнотизированный, не мог отвести глаз от этого зрелища. Сине-белые вагоны казались бусинами, нанизанными на стальную нитку рельс…

Это морок, – пытался убедить я себя. – Поезд не сошел с рельсов, и никто, кроме нас, этой спирали не видит…

И ещё один момент: на крышах вагонов виднелись плоские люки. Вентиляция, – понял я. Кондиционеры… И какого чёрта мы рисковали, выбираясь через окно?

Алекс осторожно, балансируя руками, поднялся и присел на корточки. Затем одним движением вздёрнул себя вверх и сразу побежал. Я – за ним.

Бежали мы в хвост поезда, поэтому ветер бил в спину. И с вагона на вагон перепрыгивать не пришлось: в Сапсане тамбуры сплошные, соединяют вагоны "гармошкой" из гибкого полимера.

Честно говоря, боялся я страшно. Земля была удивительно далеко, и неслась мимо со страшной скоростью. Если я поскользнусь, – думал я на бегу, – даже в пакетик собирать будет нечего…

В небе клубились подсвеченные розовым облака.

– Это здесь, – сказал Алекс и присел на корточки возле тонкого шва люка.

Слов я не услышал, их моментально унёс ветер. Но и по губам было понятно.

Подцепив пальцами, я оторвал стальной лист и отбросил его назад. Внутри оказалась мешанина шлангов, проводов и пластиковых перегородок – промышленный кондиционер. Вырвав часть этих кишок, я расчистил достаточно места, чтобы протиснуться внутрь.

Алекс, достав револьвер, полез первым.

Посмотрев в последний раз на вагоны, штопором уходящие в небо, я спрыгнул следом.

Здесь было тихо. Обычный вагон, с обычными сиденьями. Поуже, чем в первом классе, да и обивка поскромнее. Народу гораздо больше. По коридору между сидений бродил бесхозный ребёнок в желтом вязаном свитере с Микки-Маусом.

На нас чадо посмотрело без интереса – словно мы не спустились буквально с неба, а просто встали с кресел, чтобы попить водички из кулера.

– Вы наводите морок, – шепнул я шефу.

– И как ты догадался?

– Научите?

– Если будешь хорошо себя вести.

И он уверенно пошел по проходу. Лопоухий пацан в свитере, пропустив нас, устремился следом.

Скучно ему тут, – подумал я. – Маманя телефон отобрала, чтобы в игрушку не пялился, вот ребёнок и мается.

Мелодия, которую я слышал ещё в своём вагоне, здесь играла довольно громко. Радио? Но я тут же понял, что ошибся.

Музыка шла из динамика в виде Пикачу, подвешенного к рюкзаку пацана лет двенадцати. Тот сидел один, несмотря на то, что вагон был забит, и безучастно пялился в окошко.

– Это он, – сказал Алекс и резко повернулся к мальчишке спиной.

– Вот этот пацан? – моему изумлению не было предела. – Он ведь даже ничего не делает.

– Эта его музыка, – прошептал шеф. – Она создаёт вербальное воздействие. Пока