– Но это же вроде машина твоей мамы?

– Мамы. Я просто хотела сказать, что не надо строить предположения насчет людей, они почти всегда ошибочны.

В возникшей тишине Нина почувствовала, что у нее горит лицо.

Макс криво усмехнулся, глядя на нее.

– Я на пару минут. Дело у меня там. Подождешь?

– Здесь?

– Да. А где же еще?

В ответ Нина лишь раскрыла рот и снова его закрыла.

– Ты куда-то торопишься? – спросил Макс.

– Нет.

– Тогда ладно. Посиди тут. Я мигом, и потом ты мне все про себя объяснишь. – Он снова одарил ее обольстительной улыбкой, от которой она ощутила слабость в ногах.

Нина дождалась, когда Макс войдет в паб, затем вытащила телефон, набрала номер Кэт и рассказала ей о том, что произошло.

– Думаешь, он убегал от полиции? – спросила Кэт с беспокойством в голосе.

– Не знаю.

– И что у него за дела в «Русалке»? Дурное заведение, полиция там вечно наркотики ищет.

– Пытаешься мне все испортить?

– Нет. Просто волнуюсь за тебя, я ведь твоя подруга. Позвонишь, когда домой доберешься?

Нина увидела, что Макс выходит из паба.

– Да, обещаю. – Она отключилась и убрала телефон.

Макс сел в машину и сунул в карман толстую пачку пятидесятифунтовых купюр.

– Я знаю, что обещал угостить тебя выпивкой, но мне нужно заскочить в «Ягненка с флагом» на Конститьюшн-Хилл. Не возражаешь? – Он положил руку ей на колено и улыбнулся. Нину словно током ударило.

– Конечно, нет, – ответила она с улыбкой.

Нина довезла Макса до паба «Ягненок и флаг» и полчаса прождала его в машине. Вернулся он с двумя бутылками «Хайнекена». Она завела мотор.

– Прямо, – сказал он.

Она поехала вперед. Темнело, уличные фонари не горели.

– Держи. – Макс протянул ей бутылку, а сам глотнул из второй.

– Я не пью, когда веду машину, – отказалась Нина чопорным тоном, обеими руками вцепившись в руль.

– Тогда перестань вести машину, – хмыкнул он, приподняв брови. Нина видела, что впереди тупик, фонари не горят, дома по обе стороны от дороги тоже темные. Макс наклонился к ней, погладил ее по волосам. – Тормози. Давай выпьем, – сказал он, улыбаясь.

– Ладно, – улыбнулась она в ответ. От него исходил пьянящий запах – смесь лосьона после бритья и влажного пота. В V-образном вырезе его футболки поблескивала упругая кожа мускулистой груди. Нине казалось, что она сейчас взорвется от возбуждения. Она съехала к обочине и заглушила мотор. Макс дал ей бутылку, она глотнула пива, которое, пенясь, выплеснулось из горлышка. Нина опустила бутылку пол ноги и тыльной стороной ладони отерла губы.

– Черт, вся облилась.

– Ну, не знаю, мне нравится, когда девушка пахнет пивом.

Макс наклонился и притянул ее голову к своему лицу, их губы встретились. Он начал целовать ее – сначала нежно, потом более пылко, языком раздвинув ее губы. Бутылка выпала из ее руки, но она не заметила. Забылась, одурманенная его страстью и вожделением. Опомнится она не скоро. А когда опомнится, будет уже поздно.

Вторник, 3 октября 2017 года

Рано утром Эрику разбудило сообщение от Айзека Стронга: результаты вскрытия убитого мужчины готовы; тело женщины, обнаруженное в чемодане, доставили в морг в Пендже.

Мосс выступала в суде – давала показания по делу об убийстве с использованием ножа, поэтому Эрика взяла с собой Макгорри. Он обрадовался, что увидит результаты аутопсии, но эйфория его мгновенно улеглась, едва они вошли в морг и его взору предстали блестящие секционные столы из нержавеющей стали, на которых лежали собранные тела расчлененных жертв.

Айзек сначала подошел к мужчине и осторожно повернул его голову:

– Обширные повреждения в затылочной части черепа, нанесенные большим тяжелым куском бетона. От ударов мозг частично вытек из черепной коробки, в мозговой ткани обнаружены крошки цемента. Обе скуловые кости сломаны, равно как и нос, а также в двух местах – челюсть. И опять-таки на коже найдены частички цемента, указывающие на тот же большой тяжелый кусок бетона. – Айзек чуть сдвинулся, переключив внимание на левую руку жертвы. – Как видишь, от долгого пребывания тела в воде кожа начала отслаиваться от кости. Лучевая кость сломана, локтевая имеет трещины в двух местах. На правой руке почти аналогичные повреждения.

Айзек заметил, что Макгорри в смятении морщит лоб.

– В предплечье человека две кости, – объяснил он и, закатав один рукав, стал показывать на себе. – Локтевая кость длинная, тянется от локтя к мизинцу. Вторая, лучевая кость, идет параллельно. Она крупнее и длиннее.

– То есть он руками пытался заслониться от ударов? – спросила Эрика. Она подняла обе свои руки, скрестив их перед лицом.

– Это ты должна установить, но характер повреждений сообразуется с данным предположением, – ответил Айзек.

Макгорри кашлянул и, сделав глубокий вдох, ладонью накрыл рот.

– Вам плохо? – спросил Айзек.

– Нет, ничего, – выдавил он. Эрика видела, что в ярком освещении его кожа приобрела необычный зелено-серый оттенок.

– Не считая означенных повреждений, – продолжал Айзек, – это был здоровый молодой мужчина. Легкие чистые, он не курил, на печени очень мало жировых отложений, сердце крепкое, телесного жира тоже мало.

Айзек подошел ко второму секционному столу – к телу молодой женщины. Повернул ее голову. Длинные соломенные волосы жертвы были раздвинуты, обнажая раны в затылочной части черепа.

– Повреждения почти идентичны. Удары по затылку и в область темени тупым тяжелым предметом должны были привести к смерти. Лицо сильно разбито: челюсть, нос, скулы – все имеет множественные переломы и трещины. И опять-таки в порах кожи и прилегающих тканей найдены частички цемента, но в сравнении с убитым мужчиной есть одно отличие. Ей пронзили грудь длинным тонким лезвием.

– Это могло бы привести к смерти? – осведомилась Эрика.

– Да, но не уверен. Мы проведем сравнительную экспертизу частичек цемента с теми, что были обнаружены на мужчине, посмотрим, имеют ли они отношение к куску бетона, что нашли с ней в чемодане.

– Тот, кто это сделал, был безумно зол на них, – заметил Макгорри. – Обоим размозжил головы, ее зарезал.

– Хотя этот единственный удар колющим предметом был более точным, – указал Айзек.

Эрика кивнула. Мало того что обе жертвы обрекли на мучительную смерть, их еще и лишили личности.

– Убийца не хотел, чтобы их опознали. За две недели личность женщины так и не установили, – с содроганием промолвила Эрика.