— Что-что?! Уже? Почему ты меня раньше не разбудила, глупая ты служанка?! — по-детски смешно возмутилась она и потёрла заспанные глаза.

— Всадники ещё на горизонте, — поспешила та оправдаться. — Мне смотрящий на башне сказал, что они ещё там… — растерянно лепетала Ирма. — Не быстрее, чем через полчаса, они доберутся до Сумеречных Ворот, потом пересекут город и окажутся в замке…

— Ладно-ладно. — Ясна замахала руками, будто прогоняя назойливую муху. — Принеси мне воды.

Для всего двора этот день был самым обычным, но для младшей принцессы он обещал стать особенным, ведь сегодня после важного задания в Приграничье в замок возвращался Влахос, и Ясна уже порхала, как бабочка, в ожидании встречи. Она не видела его уже больше недели, и теперь её душа пела счастливыми трелями жемчужных скворцов.

Как она наивно полагала, никто в Туренсворде не догадывался о её увлечении Ловчим. И отчасти она была в этом права — разве что отец пребывал в блаженном неведении, почему его любимая дочка иногда бывает особенно взволнована и рассеяна, и никак не связывал это с моментами, когда Влахос Бродяга появлялся в её поле зрения. Придворные же лишь в самом начале забили тревогу из-за её пылкого увлечения наёмником, но сам виновник смутных домыслов, услышав озвученные подозрения, лишь засмеялся и по-прежнему оставался подчёркнуто вежливым с влюблённой в него дочерью короля, не скрывая своего к ней полного равнодушия. Кто-то молчал, кто-то снисходительно ухмылялся её очевидным знакам внимания безродному солдату, кто-то понимающе качал головой, но все признавали одно — в этом увлечении не было ничего серьёзного, как и в предыдущих, и принцесса едва ли в последний момент наберётся смелости и отвергнет наследника Алого утёса.

Но Ясна была влюбчива и любила мечтать, пребывая в томительном ожидании Влахоса, и чем чаще реальность напоминала ей о женихе, тем отчаяннее она мечтала, что однажды Влахос из Ровенны украдёт её и увезёт туда, где её никто не заставит выходить замуж за заносчивого Роланда. Пусть в Перевёртыши, пусть в Долину чёрных деревьев, лишь бы подальше от её клятвы отцу. И пусть этим мечтам не было суждено стать явью, в них Ясна находила своё маленькое надёжное убежище, где она часто укрывалась от реального мира.

Служанка помогла ей умыться, расчесала её длинные, едва тронутые рыжиной волосы и заново вплела в них белые ленты. Ясна долго перебирала сундуки с платьями, выбирая между атласом и бархатом, золотой вышивкой и серебряным кружевом, пока не остановилась на нежно-голубом шёлковом платье с белыми кружевными рукавами до пола. «Ему должно поправиться», — решила она. Это было её самое лучшее платье, подаренное на прошлый день рождения графом южных земель; к тому же в нём, как говорили льстивые придворные, Ясна походила на богиню ветра Доран.

Аккуратно зашнуровав корсет, Ирма помогла своей принцессе перетянуть талию красным кушаком, который украшали серебряные цветочные узоры. В Ангеноре до своего расцвета девушки не носили пояса, но в день, когда они переставали быть детьми, им повязывали на талию алый кушак — знак созревшей красоты. Ясна расцвела поздно, почти в четырнадцать. Мама очень из-за этого переживала, а Геза говорила, что если богине-матери Беркане угодно, чтобы принцесса вступила в пору расцвета поздно, то так тому и быть. Однажды до короля дошёл слух о порче, и перепуганный отец приказал принести в жертву богу здоровья Веньё одну пятую урожая хлопка за месяц. Такого огромного костра Ясна ещё не видела никогда в жизни. Языки этого пламени, казалось, лизали небеса над площадью Агерат, будто на землю упала и продолжала полыхать огромная комета. А через два дня Ясна узнала, что она уже больше не ребёнок. Когда мама впервые надела на неё алый кушак, Ясне казалось, что все придворные смотрят на неё, и ей становилось стыдно, как если бы она прошла по Туренсворду в плаще из окровавленной простыни. Но позже она привыкла и теперь смиренно ожидала того момента, когда после свадьбы сменит красный кушак на зелёный.

— Вы выглядите чудесно, — любовалась принцессой служанка, когда та придирчиво разглядывала своё отражение в зеркале. От бабушки по материнской линии Лейветты Ферро Ясне досталось простое открытое лицо, главным украшением которого служили юность и свежесть, но, как все девушки её возраста, младшая принцесса находила в нём массу несуществующих недостатков. Втайне она мечтала быть похожей на Вечеру, которая, в отличие от сестры, унаследовала скульптурную внешность Роксбургов. Ясна считала её красивее себя и тайно завидовала сестре. Она видела, как мужчины заворожённо смотрят на Вечеру, и ей хотелось, чтобы они смотрели на неё точно так же. Ясна чувствовала себя каплями росы рядом с пригоршней бриллиантов.

Из окна её спальни был виден внутренний замковый двор и Сумеречные Ворота в городской стене, выходящие на подъездную дорогу, по которой должен был приехать Влахос. Он никогда не возвращался в замок через Ворота Воина, через которые обычно проходили Королевские кирасиры или пешая армия Паденброга. Влахос и его люди, в отличие от солдат, редко покидали город, а служили по два-три человека, патрулируя ночные улицы. Когда они нет-нет, да и покидали пределы Паденброга по распоряжению короля, открывать из-за пары-тройки всадников массивные ворота было слишком долго и сложно, а Сумеречные ворота были меньше и легче даже Ворот Воина. И, в конце концов, Ловчие не были Гезой, чтобы даровать им особые привилегии.

Туренсворд был полон солдат. По всему периметру зубчатой настенной галереи располагались пушки и онагры, ярусом ниже — ряд катапульт, во всех бойницах каждой из караулен, выстроенных в форме многоугольников, стояли арбалетчики, а на верху открытых надвратных башен ждали своего времени бочки для кипящего масла — король буквально наводнил замок охраной после известий о предательстве графа Корбела. В самом большом внутреннем дворе между бычьим загоном и северной частью донжона ещё при короле Эдгаре пристроили Ласскую башню, предназначавшуюся для жителей замка, которые бы спрятались в ней в случае нападения. Над землёй виднелась лишь одна треть сооружения, в то время как большая часть башни уходила глубоко под землю. Сейчас там располагались казармы Королевских кирасиров, арсеналы и большая кухня. Сама башня соединялась с донжоном длинной открытой галереей.

Пока служанка застилала постель, Ясна стояла у окна и глаз не сводила с замковых ворот, ведущих во внутренний двор. Приятное волнение томило грудь. Одна минута тянулась как десять, а десять — как целый час. Ясна вся извелась в ожидании и терзала кружевной рукав. Служанка предложила принцессе скоротать время за вышивкой, но Ясна от волнения не смогла даже вдеть нитку в иголку. Замок начал просыпаться, и коридоры за дверью наполнялись звуками шагов, разговорами и смехом. И тут с улицы донёсся знакомый цокот. Ясна белкой бросилась к окну. Подъездные ворота отворили двое слуг, и внутрь, гордо восседая на вороном жеребце, въехал всадник в чёрных доспехах, за его спиной развевался алый плащ из тяжёлого шёлка. Отсюда было плохо видно его лицо, но длинные, совершенно седые волосы, забранные кожаным шнуром в хвост на затылке, выдавали в нём Сеара, старшего из отряда Ловчих. Ясна разочарованно вздохнула. Этот поджарый наёмник был вовсе не тем, кого она ожидала увидеть. Перед собой Сеар держал неизвестного юношу в чёрной одежде. Ясна уже видела такую на отце Ноэ, который несколько лет назад пришёл в Паденброг из самого Пустодола и теперь служил духовником королевы Суаве.