Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Май. Это очень странный май. Такой грустный… Бр-р-р …Идет дождь. Подумать только, уже май, май, а я еще не видела ни одного дерева в цвету, не чувствовала запах просыпающихся полей, моих полей… Дождь. Хорошо, что дождь. В последнее время я люблю дождь, потому что я знаю, что там было так же, когда шел дождь. Вчера я ходила на вечеринку, а потом болтала с Норой о том о сем, о разных целях в жизни людей, о пользе учения. Я очень люблю разговаривать, когда знаю, что человек меня понимает…
Сегодня у меня день рождения. Не хочу думать ни о чем грустном, о том, что там меня нет… Тссс! Так что вместо этого я думаю, что полезного я сделала за свою жизнь.
Завтра конец учебного года, а мне все равно. Совсем… Совсем… Совсем.
Мне снова очень нравится Эржина, а Брюхла меньше. Норе об этом не сказала, не хочу ее волновать. Завтра я тебе расскажу о нашей поездке.
Я давно не говорила с тобой. Конец учебного года давно прошел, летние каникулы почти закончилась, а я с тобой не говорила. Я ездила в гости к моей тете за город, я ездила в Варшаву, я видела маму и теперь вернулась. А ты ничего об этом не знаешь. Лежал здесь один с моими мыслями и даже не знаешь, что у нас была секретная мобилизация, не знаешь, что русские подписали договор с немцами. Не знаешь, что люди запасаются едой, что все наготове, ждут… войну. Когда мы с мамой прощались, я ее крепко обняла. Этим молчаливым объятием я хотела сказать ей все. Я хотела взять ее душу и отдать свою, потому что – когда?
Сегодня не могу логично рассуждать. Наверное, это и называется «хандрой». Что-то быстро пролетает и исчезает в тумане. Зигзаги, круги, полосы, туман… розовый туман, зеленоватый. Нет. Ничего меня не интересует. Одна только мысль вертится у меня в голове, только одна, все время одна и та же. Мама… война… коричневые ботинки… война… мама.
В четверг началась война! Сначала 30 или 31 августа Польша вступила в войну с Германией. Потом Англия и Франция тоже объявили Гитлеру войну и окружили его с трех сторон. Но он не сидит без дела. Вражеские самолеты летают над Пшемыслем, то и дело ревет сирена воздушной тревоги. Но, слава богу, пока на наш город не упала ни одна бомба. Другие города, как Краков, Львов, Ченстохова и Варшава, частично разрушены.
Но мы все воюем, все воюем, от девочек до солдат. Я участвовала в женских военных учениях – рыли противовоздушные окопы, шили противогазные маски. Я была вестовым. Подавала чай солдатам. Ходила и собирала еду для солдат. Словом, я воюю вместе с остальным польским народом. Я воюю, и я одержу победу!
О Боже! Господи! Мы в пути уже три дня. Пшемысль был обстрелян. Нам пришлось бежать. Спаслись мы втроем: я, Арианка и дедушка. Мы покинули горящий, почти разрушенный город в середине ночи пешком, таща на себе вещи. Бабушка осталась. Господи, пожалуйста, защити ее. На дороге мы слышали, что Пшемысль разрушен.