Константин пристроил свой автомобиль с краю от общего ряда, вылез наружу и предупредительно открыл дверцу, выпуская жену с букетами. Кирюша, щурясь на скупом зимнем солнце, вылез сам. Настроение его ухудшалось прямо пропорционально уменьшению расстояния до церковной паперти. Он ёжился в своём выходном пальто и смотрел волком.

– Пап, можно я в машине посижу? – попросил он. – Дядя Лёша без меня обойдётся.

Но Громов-старший был неумолим.

– Нечего ныть, – сказал он строго. – Тебе это на пользу пойдёт.

Тут уже вмешалась Наташа.

– Костя, ну что ты в самом деле? – одёрнула она мужа. – Я тоже не понимаю, зачем нам идти на эту… этот ритуал. Я раньше не замечала за тобой особой религиозности.

Громов внимательно посмотрел на жену.

– Всё когда-нибудь случается в первый раз, – заметил он с лёгкой усмешкой. – И мы это уже обсуждали, Ната. Мой друг захотел, чтобы его брак был засвидетельствован не только в загсе, но и на небесах. Я уважаю своего друга, а значит, уважаю и это его решение. И я должен быть там, чтобы своим присутствием выразить своё уважение…

– Всё понятно, – прервала его Наташа. – Твоё уважение к Алексею и его желаниям достойно похвал. Но Кире зачем там быть?

Громов вздохнул.

– А Кириллу нужно расширять кругозор. Чтобы знать, в каком мире он живёт. А то сутками из-за компьютера не вылазит.

Аргумент был железный. Когда персональные компьютеры только появились, никто и представить не мог, как быстро они станут любимой игрушкой юношества, и молодые матери (к которым относилась Наташа) будут с возрастающим беспокойством наблюдать за тем, как их любимые чада погружаются без остатка в глубины виртуальной реальности. Сам Громов-старший относился к этой новой проблеме философски. Он неплохо знал историю и помнил, что ещё ни разу появление новых средств обработки и воспроизведения информации не меняли жизнь и быт столь кардинальным образом, чтобы изменилась мораль. Понятия «что такое хорошо» и «что такое плохо» не претерпели существенных изменений ни с возникновением кинематографа, ни с возникновением телевидения.

Революционность информационных технологий кажущаяся, полагал Громов. Они вызывают страх только потому, что большинство людей до сих пор ни бельмеса в них не смыслит. А юношеский максимализм в этих делах – всего лишь юношеский максимализм. Мы вон в своё время пятнадцать раз «Пиратов XX века» смотреть бегали – то ещё погружение в виртуальную реальность, – но ведь дебилами не выросли…

В общем, Константин Громов с уверенностью смотрел в будущее. Чего нельзя сказать о его жене Наташе, которая в последнее время была сильно озабочена «компьютерной проблемой».

Кирюша понял, что если отец прибег к запрещённому приёму, он не отступится, и значит, идти в церковь хочешь не хочешь, а придётся. Поэтому без дальнейших возражений Громов-младший взял свой букет и покорно поплёлся к воротам.

У ворот семью Громовых нагнал Алексей Стуколин, приехавший на трамвае. Он, подобно Константину, предпочёл гражданский костюм. Единственным предметом одежды, выдававшим его принадлежность к российской армии, была кожаная пилотская куртка.

– Здорово, Костя! Здравствуйте, Наташа! Хай, Кир! – приветствовал он семейство. – Как поживаете?

– Нормально, – отвечал за всех Громов-старший, улыбаясь.

– Надеюсь, мероприятие надолго не затянется? – высказался Стуколин, доставая из кармана куртки пачку сигарет «Прима» и закуривая.

(Как и его друзья – Громов с Лукашевичем – капитан ВВС Алексей Стуколин раньше не курил, но после операции «Испаньола» и памятного налёта на базу в Оленегорске вдруг начал и избавиться от этой дурной привычки уже не смог).

– Минут сорок займёт, – проинформировал приятеля знаток религиозных церемониалов Громов.

Раскланиваясь по дороге с родственниками брачующихся и другими приглашёнными, все четверо двинулись к церкви. У паперти уже дожидались нищие и увечные, предчувствующие скорую наживу. Среди них выделялся молодой человек без ног, но в камуфляжной куртке и чёрном берете сапёра.

– Где зацепило, братишка? – спросил его Стуколин.

– Чечня, – буркнул инвалид, глядя исподлобья.

Стуколин пожертвовал ему червонец. Алексей и сам написал два десятка писем на имена Министра обороны и Главнокомандующего с просьбой направить его в Чечню, однако никакого ответа не получил. В местном же военкомате на него посмотрели, как на придурочного, и велели больше не появляться, заявив, что пилотов на этом участке вполне хватает. Стуколин немедленно устроил скандал, грозился «набить морду» начальнику военкомата и уйти после этого добровольцем в мотострелковую часть. Однако уже на следующий день Алексей имел конфиденциальную беседу с лейтенантом ФСБ Владимиром Фокиным, курировавшим группу Громов – Лукашевич – Стуколин ещё со времён операции «Испаньола». После этой беседы, продолжавшейся без малого два часа, Стуколин поумнел, присмирел и перестал бомбардировать Министерство обороны своими письмами. Громов только диву давался столь разительной перемене и как-то раз вызвал друга на откровенность с целью выяснить, что же произошло между Стуколиным и Фокиным при встрече. Алексей отмалчивался и загадочно улыбался. Только однажды он обронил, что есть дела поважнее Чечни и бессрочный неоплачиваемый отпуск, в котором не по своей воле оказались трое офицеров, скоро закончится. Громов пожал плечами и решил не углубляться. К «антитеррористической операции» в Чеченской республике и к происходящим вокруг неё событиям он относился спокойно – без лишних эмоций и высказываний. В зону боевых действий он тоже не рвался, резонно полагая, что каждый должен делать своё дело на своём месте.

Ожидание у паперти церкви надолго не затянулось. Ровно в два часа, как и было назначено, из церкви вышел седобородый священник в рясе и клобуке и пригласил брачующихся внутрь.

Громов взял насупленного Кирюшу за свободную руку и, наклонившись к нему, сказал:

– Смотри и запоминай. А я буду объяснять.

Виновники торжества, а за ними и приглашённые, вошли под высокие своды церкви. В носу у Кирюши засвербело от щекочущего запаха ладана, и он едва удержался от того, чтобы не чихнуть.

– Церемония делится на две части, – зашептал ему отец. – На обручение и венчание. Раньше, видишь ли, эти ритуалы были разделены и разнесены во времени. То есть обручение могло произойти задолго до венчания. Очень часто обручали младенцев…

Кирюша почти не слушал отца. Церковь произвела на него сильное впечатление. Причудливое и роскошное убранство, позолота, цветные витражи, тёмные лики икон, горящие свечи могли поразить и менее впечатлительную натуру. Кирюша совсем притих и только оглядывался вокруг с изумлением.

Тем временем свадебная церемония развивалась согласно канону. Обручение происходило в притворе церкви. Выговаривая сильным басом молитвы, седобородый священник благословлял жениха и невесту. Жених, Алексей Лукашевич, запакованный в мундир, и невеста, Зоя Пономарёва, в белом свадебном платье и под фатой, заученно крестились в нужных местах.