– Наори на меня, – шепчу я. – Закричи. Ударь.

Сжимая ее ягодицы пальцами, не свожу с нее взгляда и ласкаю языком под грудью.

– Ты злишься на меня? – спрашиваю, невесомо касаясь ее тела. Соски Уинтер твердеют.

Она молчит.

И я продолжаю дразнить ее, щекоча губами груди.

– Хочешь уйти и найти себе достойного мужчину?

Уинтер не хочет кого-то другого. Ей же лучше, чтобы не хотела. Она любит, когда я плохо себя веду. Она любит меня, и точка.

Девушка по-прежнему не отвечает, однако уже не сопротивляется.

– Хочешь прикоснуться ко мне? – говорю, ехидно улыбнувшись.

Вновь не получив ответа, перехватываю ее одной рукой, а второй дергаю за ремень, обвитый вокруг ее шеи, чтобы она выгнула спину, и ловлю сосок зубами.

Уинтер резко вздыхает.

– Дэймон.

Я с силой прикусываю мягкую плоть, посасываю. Ее клитор пульсирует напротив моего живота.

– Ненавидишь меня? – подначиваю я, подойдя к бортику бассейна, и ставлю ее на дно. – На этом все, я тебе больше не нужен?

Прижав Уинтер к стене, замечаю мимолетную улыбку, которую она быстро прячет.

– Тебе не нравится то, что я с тобой делаю?

Она прикусывает нижнюю губу, тяжело дыша.

Быстро развернув девушку, обвиваю ее талию рукой. Мое горячее дыхание овевает ее волосы. Из моего твердого члена уже сочится семя.

– Поговори со мной.

Я приподнимаю подбородок Уинтер, повернув его к себе, и накрываю ее рот своим через ткань. Едва ощущаю прикосновение ее языка, как под кожей словно пробегают электрические разряды, но вуаль мешает поцелую. Все мое тело болит. Я нуждаюсь в ней.

– Поговори со мной, – повторяю шепотом, не отрываясь от ее губ. – Пожалуйста.

Она молчит.

Пока я покусываю губы девушки, мои пальцы скользят к ее заднице и дразнят маленькое тугое отверстие. Это немного пугает ее.

Уинтер содрогается, когда я подталкиваю ее вперед и заставляю опереться коленом на ступеньку лестницы. Она облокачивается на бортик бассейна, а я одновременно тру ее клитор и анус обеими руками. Мой член находит путь сам собой, прижимается к ее заднему проходу.

Я вижу, как Уинтер нервно сглатывает.

– Поговори со мной, – предупреждаю. – Если хочешь меня остановить…

Тебе придется попросить об этом.

Не проронив ни слова, она стискивает челюсти. И я даже не сержусь. Не хочу останавливаться. Дождь все так же льет с неба. Я наклоняюсь, слизываю капли воды с ее спины. Протолкнув головку члена внутрь, останавливаюсь и слышу ее стон.

– Дэймон, – Уинтер часто дышит, ее подбородок дрожит от волнения. – Дэймон…

Однако я накрываю рот девушки ладонью и притягиваю ее к себе. Она так красиво выгибает спину, хотя я еще не полностью вошел в нее.

– Ты упустила свой шанс, – говорю шепотом ей на ухо. – Теперь моя очередь.

Медленно погрузившись до конца, сохраняю самообладание, не только ради Уинтер, которой нужно освоиться, но и ради себя, ведь она чертовски узкая – я кончу раньше, чем сделаю первый толчок.

Прохладная кожа ее ягодиц касается моих бедер. Я замираю на мгновение, позволяя ей привыкнуть. Она дрожит в моих объятиях. Едва ее дыхание выравнивается, я начинаю двигаться.

Скользя вперед-назад, поначалу неглубоко, ощущаю, как мышцы Уинтер сокращаются вокруг меня, и голова идет кругом. Плевать, что я натворил. Я бы с радостью согласился на восьмичасовой перелет ради этого. Ей стоило лишь попросить.

Спустя минуту девушка уже раскачивается мне навстречу, и я убираю руку с ее рта.

– Молчи. Просто принимай меня.

Одной рукой сжимаю ее талию, в другой держу ремень. Трахая тугую задницу Уинтер, вымещаю свое раздражение, вызванное ее поведением. На самом деле мне это даже нравится. Я целую, кусаю, буквально пожираю шею и губы девушки, проникая в ее тело. Не слышу ничего, кроме ее стонов.

– Порядочные мужчины так не поступают. Вот почему я возжелал именно эту женщину. Она – сущий дьявол, как и я.

Уинтер впивается ногтями в бортик. Ее голова запрокинута назад из-за натянутого ремня. Я опускаю взгляд и наблюдаю за тем, как мой член погружается и выскальзывает из нее, а кончики ее мокрых волос раскачиваются, задевая задницу.

– Сильнее, – со стоном просит она.

Продолжая ее трахать, направляю руку Уинтер к клитору. Она быстро поглаживает себя, скулит все громче. Мои движения становятся жестче. Ощущая дрожь ее тела, еще сильнее тяну за ремень.

Девушка вскрикивает. Сделав три резких толчка, я кончаю почти сразу же после нее. Каждая моя мышца горит от напряжения.

О боже. Все тело будто пылает, наслаждение взрывной волной распространяется по животу. Я отпускаю ремень, чтобы не сломать ей шею, и Уинтер падает вперед на бортик бассейна, постанывая и тяжело дыша. Разомкнув пальцы, замечаю, что мои ногти впивались в ее кожу. Она тихо хнычет, когда я выскальзываю из нее, но не отдаляюсь. Наклонившись, упираюсь лбом в ее спину.

– Я люблю тебя.

Уинтер не отвечает. А я слишком изможден, чтобы продолжать этот фарс.

– Ладно, ладно, – признаю. – Да, возможно, я пригрозил твоему хореографу… – пытаюсь подобрать слова, которые не выведут ее из себя, – ампутацией определенных конечностей. Мне не нравится, когда он кладет свои руки туда. Только я могу трогать тебя там.

Ему не обязательно хватать ее за внутреннюю поверхность бедра так высоко, ради всего святого. Мне плевать, как называется эта поддержка и что хореограф гей. Нет уж.

– Все должны знать, черт побери, – поясняю я. – Они будут уважать тебя, они будут уважать меня, чтобы к тому моменту, когда Иварсен подрастет и начнет все понимать, не пришлось напоминать им снова. – Выпрямившись, я разворачиваю Уинтер, направляю ее ноги вокруг своей талии, и мы вместе отплываем. – Единственный человек, способный поставить отца Ивара Торренса на колени, – это мать Ивара.

Я хочу, чтобы меня все уважали. Он не смеет лапать мою жену подобным образом. Если для этого нужно вселить в них страх – ну и пусть.

Она поджимает губы и сдвигает их вбок. Судя по всему, Уинтер не в восторге, однако уже не сердится.

Потершись носом об ее нос, прошу:

– Прости меня?

Выдохнув, девушка медленно кивает.

Я облегченно улыбаюсь.

– Значит, поговоришь со мной?

Но в ответ она отрицательно качает головой.

Зарычав, отпускаю ее и отталкиваюсь назад.

– Раз дело не в этом, черт, тогда что я натворил? – Я шлепаю ладонью по воде. – Проклятье!