Я был расстроен, Майк предлагал мне полное безумие. Позволить подвергнуть себя, свой организм нелепым опытам, было верхом глупости. Никогда люди Аптауна участия в подобных экспериментах не принимали, для этого существовали обитатели Даунтауна, Мидлтауна наконец. Любые тесты всегда проводились только на них, но никак не на жителях высших этажей. Мы были исследователями, а не подопытными! Пусть я сейчас задавлен, загнан угол, но никогда…

– Не горячись, – спокойно прервал меня Майк. – На тот момент, когда я связывался с профессором, с экспериментами на людях у него не было, однако опыты на животных, впечатляли…

– Генные модуляции? – спросил я.

– Не похоже, – покачал головой Майк. – Разработками в генной инженерии уже никого не удивишь, тут видимо что-то другое…

– Плазмостационарные квантэссенции?

– Возможно. Подробностей, сам понимаешь, я не знаю. Да меня они тогда не интересовали. Мне важно было учесть результаты этих опытов в своих работах. Я списывался с этим профессором год… нет, где-то года два назад. Решайся… Другого выхода я не вижу. С помощью пластики мы сможем добиться всего лишь ноль целых три десятых процентов изменений, система это пропустит, здесь же получим все пять… Этого достаточно, чтобы Система не смогла опознать тебя и дала сбой.

– Надо подумать, – растеряно пробормотал я.

– Подумай, – согласился Майк. – Но всё решить надо уже сегодня, сейчас. Времени нет. Выйдя отсюда, ни ты, ни я, не имеем уже права на ошибку.

К этому моменту мы обязаны иметь четкий план.

Майк вышел. Он удалился в столь модные ныне аэро-комнаты, где за соответствующую плату можно было подышать обогащенными полезными компонентами газами. Для обитателей Аптауна, в отличие от жителей низших этажей, забота о здоровье была превыше всего. Настоящего, природного воздуха на всех не хватало, его почти не осталось на нашей планете. Города, поглотившие собой колоссальные пространства, вытеснили всё то, что раньше зеленело, дышало, жило. Фотосинтез растений давно уже был под контролем. Использование его в промышленных целях уничтожило лесные массивы, превратив атмосферу в искусственно насыщаемую кислородом смесь.

Майк оставил меня, я же принялся размышлять. То, что предлагал он мне, было чистым безумием. Вызвать при помощи сомнительного эксперимента ошибку Системы, той самой Системы, которая на нашей памяти ни разу не ошибалась – это было настоящим сумасшествием! Система была отлажена, отработана до автоматизма в течение сотен лет. Беря начало с технологий идентификации электронных платежей прошлого, теперь она представляла собой самый сложный, на сегодняшний день, технический объект. Люди безоговорочно доверяли ей. Представляя собой развитую структуру, она пронизывала каждый уголок, каждую частичку пространства. Ещё никому не удавалось её обхитрить. Майк предлагал невероятное. Самые отъявленные злодеи лишались из-за Системы всего, самые талантливые ученые трудились над усовершенствованием её средств. Я не мог сравниться с теми, кто пытался обойти Систему в хитрости, не мог превзойти тех, кто разрабатывал её, в уме. До сегодняшнего дня я жил по правилам всё той же пресловутой Системы и если бы не эта роковая случайность, если бы не Эльза, я и не помышлял бы о том, чтобы сломать её. Я хотел спокойной жизни. Я готов был соблюдать закон. Но этот нелепый случай… Он ставил крест на моём будущем, лишал меня всего. Во что бы то ни стало, мне нужно было оправдаться. Я не преступник, но теперь я как волк, как жалкий зверь загнан в угол и вынужден сражаться. Система не имеет возможности выслушать меня. Она проанализирует мои действия, прогонит их через свои стандартные алгоритмы и вынет свой бездушный вердикт. Надо действовать незамедлительно, прямо сейчас. Терять мне нечего, моё падение вниз при нынешних обстоятельствах – это решенный вопрос. Вернись я домой сейчас – внизу окажусь уже завтра, решись я воплотить в жизнь план Майка… Может быть, есть шанс? Эх Майк, друг Майк, что же ты мне предлагаешь. Стать подопытным кроликом, добровольно подставить под угрозу собственное здоровье и жизнь. А если останусь калекой? Или может всё-таки повезет?… Либо уж лучше домой, чтобы сразу вниз?…

К приходу Майка я окончательно запутался, но глядя на суетившегося возле нас официанта, на его сгорбленную в вечном поклоне спину, в погасшем взгляде унылых глаз, я понял, что не хочу стать таким же, как он. Я не желаю жить, думая только о собственном пропитании и нехитрых телесных потребностях, не хочу опускаться туда, куда не проникают солнечный свет. Я вспомнил, как много раз благодарил судьбу за то, что я не такой, как они, эти жалкие люди с нижних этажей, готовые работать за грош. И вот один трагический случай, один роковой эпизод приравнивал меня к ним. Если Система вынесет свой приговор, в глазах аптаунцев я буду преступником, достойным только одной участи – быть отправленным вниз.

Если есть хоть один шанс из ста остаться в Аптауне, я готов использовать его. Майк ждал моего решения.

– Ну… Давай попробуем, – неуверенно произнес я.

– Не сомневайся, – хлопнул меня по плечу Майк. – Я верю в удачу. Слушай, я уже всё придумал и составил план. Отсюда поедешь вместе со мной. Переночуешь в моей квартире. Бояться теперь нечего. Все твои сегодняшние и последующие действия позже будем списывать на сбой Системы.

Я схватился за голову. Как же это всё было глупо и нелепо… Но отступать было некуда. В спину мне смотрели тысячи пар пристальных глаз. Мои соседи по Аптауну, не упустят возможности опустить меня, ощутив тем самым свою собственную непогрешимость перед Системой.

– Сразу же, как договорюсь, поедешь к старику. Побудешь у него, сколько нужно, а потом… Да не волнуйся ты, я тебя не брошу…

Слова Майка слабо успокаивали меня. Я находился на грани отчаянья. Привычная жизнь в один миг была разрушена, а не её месте возникал какой-то сомнительный план.

– Я буду рядом, когда система даст сбой. Тебе нужен будет свидетель…, – долетал до меня голос Майка.

Когда мы вышли из ресторана, на улице стояла глубокая ночь. Весь Аптаун был залит огнями. Светилось всё – дорога, тротуары, здания, и, конечно, парящие в вышине яркие звезды воздушных фонарей. Вокруг царило оживление. Конец субботы был тем особенным временем недели, когда благородные жители Аптауна выходили в свет. Это было время посещения культурных мероприятий и сверхэстетичных мест Аптауна. Теперь вся эта разнаряженная, разодетая, окутанная облаком дорого парфюма толпа чинно прохаживалась по сверкающим улицам. Всем им нужно было демонстрировать друг другу собственную состоятельность.

Дожидаясь доставки своей машины, мне не удалось избежать встречи со знакомыми. Эта старая ведьма вместе со своим щупленьким мужем возникли как будто прямо из пустоты. Казалось, сегодня они только и ждали того момента, когда расплывшись в традиционно-притворных улыбках, кинутся пожимать наши с Майком руки. Воодушевленно принялись расписывать они, как прекрасен нынешний вечер: и погода хороша, и специально открытый к ста пятидесятилетию художника Рейвера экспозиционный зал. Поспешно «нацепив» на себя такую же, как у них, широченную, белозубую улыбку я принялся выполнять положенный при таких встречах негласный ритуал.