– Не доставит. Наоборот, Вероника хочет с тобой познакомиться.

В Ставрополь они приехали поздно вечером. Губернатор, наказывая водителю явиться завтра к восьми, повернулся к Дубровину:

– Поужинаем у меня. Да и поговорить надо. – О главном, о ЧП, ни слова не сказал.

– А не поздно?

– У меня никогда не бывает поздно, – весело ответил Олег Павлович. – И жена приучена к поздним гостям. Кстати, ты с ней не знаком. Слыхал, наверное, что Ольга Ивановна погибла в автокатастрофе?

– Слышал. Жаль. Хорошая была женщина.

– Да, – вздохнул губернатор. – Шестнадцать лет прожили… Надо ж было угораздить…

Они вышли из машины.

– Отвезешь потом генерала в гостиницу, – предупредил водителя. И снова повернулся к Дубровину: – Или у меня переночуешь?

– Нет-нет. В гостиницу поеду.

Супруга губернатора поджидала их. Встретила приветливой улыбкой, гостеприимно предложила Николаю Васильевичу снять мундир и пройти в зал.

Ей было лет двадцать семь, красивая, стройная брюнетка с миндалевидным разрезом глаз и черными, прямо-таки антрацитовыми зрачками.

«Ничего не скажешь, вкус у Олега к женщинам не испортился, – отметил Николай Васильевич. – И где это откопал он такую амазонку? Первая жена, Ольга, была на зависть всем партийным работникам, а эта и вовсе выглядит неотразимо: все в ней – и фигура, и черты лица безукоризненны. Грациозна, гибка, с опалительным огоньком в глазах…»

– Познакомьтесь, – сказал Олег Павлович, останавливаясь около них. – Вероника, моя суженая, а это мой школьный друг, Николай Васильевич Дубровин, прибыл по моей просьбе к нам на должность начальника УВД края.

«По его просьбе? – изумился Дубровин. – Хотя без его участия вряд бы состоялось это назначение. Забыл о прежних разногласиях?»

– Да, вместе учились, даже за одной девушкой ухаживали, – весело подтвердил Николай Васильевич.

– Это он умеет, – засмеялась Вероника. – Проходите в зал, стол уже накрыт. Наверное, с утра ничего не удалось перекусить?

– Да уж, – согласился Олег Павлович. – Если бы только это. Голюгаевцы чуть не избили: почему пьяниц в полицию набрали? И нам пришлось объяснять почему. И кто виноват, что бандиты грабят нас, скот угоняют, людей убивают. Ладно, об этом потом. Нужная комната у нас вон там. Мой руки – и садимся за стол.

Дубровин с нескрываемым удовлетворением рассматривал интерьер квартиры, со вкусом подобранную и расставленную дорогую мебель, картины на стенах неизвестных, но бесспорно талантливых художников. Все сияло чистотой и аккуратностью.

– Ну что ж, за встречу, – наполнив рюмки коньяком, провозгласил тост Чернобуров. – Может, ты и не очень был склонен покидать столицу, но я тебя решил вернуть на свою родину, где лежат в земле твои предки, где живут брат, сестра и другие родственники, где остались твои школьные товарищи – первые самые верные и надежные друзья. Вот за это я предлагаю выпить.

Олег снова подчеркивает свою причастность к назначению генерала на более высокую и самостоятельную должность. Мол, знай, кто о тебе позаботился, и будь благодарен. Да, губернатор в своем репертуаре. Непросто придется налаживать с ним отношения.

– Ты прав, не мечтал я и не думал покидать столицу, – ответил он. – Так спонтанно получилось, что, если откровенно, я был ошарашен. И теперь еще в толк не возьму, что все за этим кроется.

– А чего тут не понимать? – вскинул густые брови губернатор. – Тебе не нравится это назначение?

– Я не сказал, что не нравится. Я летел в Краснодар совсем с другим заданием. Понимаю, здесь случилось ЧП. Но Шепилов-то на месте был, разве он не мог разобраться, принять меры?

– Не мог! – прямо-таки выкрикнул Чернобуров. – Он вообще… как кот зажравшийся, мышей перестал ловить… Развел тут малину. Говорить не хочу о нем, давай выпьем. – И опрокинул в рот рюмку, осушил одним глотком.

Выпил и Николай Васильевич.

Вероника с любопытством и невинной улыбкой слушала их разговор, пригубила рюмку. Губернатор склонился над тарелкой и жадно, со злостью набросился на закуску. Ел он оригинально: подцеплял на вилку дольку осетрины и тут же, не разжевывая, толкал в рот колечко свежего огурца, помидора. Звучно работал челюстями. Не закончив жевать, снова наполнил рюмки.

– Ты в столице слышал, наверное, что говорят о нашем Ставропольском крае: у нас и урожай высокий, и безработица самая низкая. А этот ублюдок Шепилов стал мне палки в колеса ставить, авторитет мой марать: тут коррупция, олигархи всем заправляют. Позавидовал, что люди производство наладили, зарабатывать по-человечески стали. Ему, видите ли, как при советской власти наводить порядок захотелось: раскулачивать, в Сибирь ссылать. А что под носом у него творилось, не видел.

Николаю Васильевичу хотелось возразить: при советской власти разве меньше порядка было? И разве допустимо, когда разница в доходах людей превышает сотни раз? Одни в рулетку миллионы проигрывают, другие концы с концами свести не могут. Как можно мириться с тем, что те, кто работает на земле, выращивает хлеб, добывает богатства, получают крохи, а мнимые хозяева набивают карманы, разгуливают по курортам и не заботятся ни о своем хозяйстве, ни о тех, кто на нем трудится? Но спорить в присутствии очаровательной и милой женщины, которая слушала мужа с иронической улыбкой, было бы неэтично, и Дубровин молча закусывал, прокручивая в голове сказанное губернатором: у нас здесь все хорошо, и, если ты будешь поддерживать меня, мы сработаемся и оба будем не в накладе.

Что ж, пусть рассчитывает на это, но не надеется: танцевать под его дудку Николай Васильевич не собирается.

Они выпили еще. Олег Павлович продолжил было расхваливать достижения в сельском хозяйстве, когда Вероника остановила его:

– Что-то ты, Олежка, прямо как Хлестаков расхвастался. Все о себе да о себе. А мне интересно Николая Васильевича послушать, узнать, как там столица поживает, какие веяния среди больших начальников гуляют, не собираются ли они снова колхозы создавать? А то мой Олег Павлович не знает, что с землей делать: раздали крестьянам, а работать на ней некому – молодежь из сел в города подалась, – да и не на чем – ни техники, ни топлива.

– И ты туда же, – нахмурился губернатор. – Не совсем так. Проблемы, конечно, есть, но решаем. И тракторов я закупил, и сенокосилок, и комбайнов. Для края маловато пока, в новом году еще закупим, изыскиваем средства. Что Вероника о колхозах напомнила, есть такая идея у мужиков, неплохо бы вернуться к ним – не в состоянии они ныне обрабатывать землю. Однако там, наверху, другие идеи витают: застраивать пустующие земли, другой доход с них брать. Правда, не очень я понимаю, какими постройками можно компенсировать хлеб, овощи, фрукты? Да, земли у нас действительно много. Но тундра, тайга, северное побережье – что это за земля? А плодородного чернозема сколько? По гектару на человека не наберется. То-то и оно. – Губернатор глубоко вздохнул и наполнил рюмки. – Не думай, что мы тут только купоны стрижем, успехами восторгаемся. Забот и хлопот – голова от дум пухнет. Вот поживешь – увидишь. – Чокнулся о рюмку генерала. – За твое назначение.