Барда на Пипе уже свернул направо, Жасмин оставалось неохотно следовать за ними.

Дорога была широкой и хорошо утрамбованной. Чем дальше они шли, тем зеленее и радостнее становился пейзаж вокруг. Не было ни сухой потрескавшейся земли, ни мертвых деревьев. Повсюду росли ягоды, благоухали цветы, и суетливые пчелы, жужжа, окунались в их золотую пыльцу.

Справа в сиреневой дымке виднелись холмы, слева — темно-зеленый лес. Дорога, подобно выцветшей ленточке, убегала вдаль. Воздух был чист и свеж.

Пятнушки, пофыркивая, снова ускорили шаг.

— Им здесь нравится, — заметил Лиф, поглаживая Нудл по длинной шее.

— И мне тоже, — отозвался Барда. — Как приятно наконец увидеть плодородные земли! Хотя бы сюда не дотянулась рука Повелителя!

Они проскакали мимо рощицы и увидели, что от главной дороги ответвляется тропинка и ведет к сиреневым холмам.

Вдруг Нудл резко заржала, вытянула шею и перестала слушаться поводьев. Пип и Занзи ответили ей и сломя голову понеслись вперед, покрывая огромные расстояния в несколько прыжков. Лиф подпрыгивал в седле, изо всех сил пытаясь удержать равновесие и не свалиться.

— Что с ними такое? — заорал он, ветер почти заглушил его слова.

— Понятия не имею! — ответил Барда.

Он пытался остановить Пипа, но безуспешно. Тот бежал все быстрее, вытянув шею и широко раскрыв рот.

Занзи вырвал из рук Жасмин поводья так резко, что та чуть не упала со своей обезумевшей пятнушки. У Лифа екнуло сердце, но в последний момент девочка ухитрилась обхватить ее за шею руками и удержаться в седле.

Ни Лиф, ни Барда, ни Жасмин ничего не могли сделать — пятнушки были ужасно сильными. Они доскакали до того места, где от главной дороги отходила тропа, свернули на нее и в облаке пыли помчались прямиком к сиреневым холмам.

Лиф охрип от крика, глаза слезились. Холмы становились все ближе, ближе… В размытой голубизне виднелось что-то черное. Он моргал и щурился, но не мог разглядеть, что это такое.

Вдруг Нудл встала как вкопанная. От неожиданности Лиф не удержался в седле, перелетел через ее голову и рухнул на землю. Последнее, что он слышал, — собственный крик. Краем глаза Лиф заметил, что Жасмин и Барда тоже упали, и больше ничего не помнил.

Когда он очнулся, у него ломило спину, голова раскалывалась. Кто-то настойчиво тормошил его за плечо. Лиф попытался разлепить глаза. Когда ему это удалось, то он увидел, что над ним маячит какой-то безликий красный человек. Мальчик хотел закричать, но из его горла вырвался лишь сдавленный стон.

Красное существо отпрянуло. Раздался незнакомый голос:

— Этот очнулся.

Чья-то рука протянула ему чашу с водой. Лиф приподнялся и жадно к ней прильнул. Постепенно он начал понимать, что вместе с Бардой и Жасмин лежит на каменном полу в большом зале. К стенам крепилось множество горящих факелов. Они отбрасывали дрожащие тени, но ничуть не согревали холодный воздух. В углу находился огромный камин. В нем лежала куча поленьев, но камин не горел.

К запаху факелов примешивался сильный запах мыла. Наверное, пол только что помыли, потому что камни были влажные и нигде не виднелось ни соринки.

Тем временем в зал набилась целая толпа. У всех присутствующих были гладко выбритые головы, облегающая черная одежда и высокие сапоги. Они неотрывно смотрели на чужаков. В глазах у них застыли страх и любопытство.

Тот, кто подал Лифу воду, убрал руку, и мальчик снова увидел красного человека, который так напугал его. Вся его одежда, включая сапоги, была красного цвета. На руках он носил перчатки, а голову обмотал красным полотнищем, которое полностью закрывало рот и нос, оставляя только узкую щель для глаз. В руке он держал длинный кожаный хлыст, который, волочась по полу, шуршал при каждом его движении.

— Зеснеткриз, — произнес красный, проведя руками по своему телу сверху вниз.

Наверное, это какое-то приветствие.

Лифу хотелось убедить аборигенов в том, что у него мирные намерения. Он с трудом сел и повторил незнакомое слово и странный жест.

По толпе пронесся шепот: «Зеснеткриз, Зеснеткриз…», и одетые в черное люди провели по себе руками от плеч до бедер. Каменный зал отозвался многократным эхом.

У Лифа немного кружилась голова.

— Где мы? — спросил он.

— Это Неткриз, — ответил красный человек. Его голос заглушался повязкой на лице. — Гости нам здесь не нужны. Зачем вы явились сюда?

— Мы не хотели. Наши пятнушки понесли… Мы упали и… — Лиф поморщился от боли.

Жасмин и Барда пошевелились, и им тоже дали попить. Красный человек повернулся к ним, приветствовал их тем же странным словом и продолжил речь.

— Вас нашли у наших ворот. Вокруг валялись ваши вещи. Никаких пятнушек поблизости не было, — недоверчиво сказал он.

— Ну, значит, они убежали, — нетерпеливо воскликнула Жасмин. — Не сами же мы швырнули себя на землю с такой силой, что потеряли сознание!

Красный человек угрожающе поднял плетку и прошипел:

— Придержи язык, нечестивая! Больше уважения! Ты говоришь с самим Рисом, первым Крисловом из Девяти!

Жасмин хотела что-то ответить, но Барда ее опередил.

— Мы приносим свои извинения, господин Крислов, — громко сказал он. — Мы чужестранцы и не знакомы с вашими обычаями.

— Девять Крисловов следят, чтобы все люди чтили святые заповеди чистоты, бдительности и долга, — провозгласил Рис. — Вы находитесь в городе, где все эти заповеди свято соблюдаются. Зеснеткриз.

— Зеснеткриз, — словно эхо повторили все остальные, склонили бритые головы и провели руками от плеч к бедрам.

Лиф и Барда переглянулись. Оба подумали, что чем скорее они покинут это странное место, тем лучше.

Жасмин поднялась на ноги и оглядела огромный зал. Одетые в черное люди с ужасом рассматривали ее разодранную одежду и взлохмаченные волосы и шарахались от нее, как будто боялись чем-то заразиться.

— Где Кри? — вопросила она.

Рис повернулся к ней.

— С вами есть кто-то еще? — недовольно поинтересовался он.

— Кри — это птица, — пояснил Лиф. — Черный ворон.

— Кри ждет тебя снаружи, — одними губами произнес Барда. — Успокойся. С Филли ведь все в порядке?

— Да. Он спрятался у меня под кофтой и ни за что не вылезет, — угрюмо прошептала девочка. — Ему здесь не нравится, и мне тоже.

Барда повернулся к Рису и почтительно поклонился.

— Мы благодарны вам за заботу, — громко сказал он. — Теперь с вашего позволения мы вас покинем.

— Настало время приема пищи, и для вас тарелки уже приготовили, — враждебно ответил Рис, словно желая услышать возражения. — Еду уже благословили Девять. Освященная пища должна быть съедена в течение часа. Зеснеткриз.