– Алло!

Получилось все равно как-то хрипло и сдавленно, будто бы он все еще не до конца выбрался из той, ночной, реальности. На дисплей телефона Беркант взглянуть не успел, и потому, подумав вдруг, что могут звонить с киностудии и что там его сип вряд ли будет воспринят «на ура», быстро решил, что в случае чего скажется простуженным. Однако из трубки раздался голос матери.

– Мне не привезли картину, – трагически заявила она, не утруждая себя приветствием.

– Что? – переспросил Беркант, попытавшись сесть в постели.

Попытка успехом не увенчалась, в висках тут же взорвалась боль, и он, едва успев подавить стон, снова рухнул на подушки.

Мать тяжко вздохнула, очевидно, крайне расстроенная его непонятливостью. И Беркант в который раз пожалел, что мамуле никогда не приходило в голову заняться актерской карьерой. Роли королевы в изгнании удавались бы ей бесподобно.

– Я купила картину, позавчера, на благотворительном аукционе, – наконец с достоинством пояснила мать.

– Боже, мамочка, ну куда тебе еще одна картина? – взвыл Беркант. – Тебе их уже и вешать некуда.

– Ты прав, дом у меня весьма скромный для матери такого успешного актера, – со значением заметила мать, а затем, выдержав драматическую паузу, добавила: – Картину должны были доставить вчера вечером. Но ее до сих пор нет.

– А ты не пробовала позвонить организаторам? Выяснить, кто за это отвечает? – осторожно поинтересовался Беркант, заранее зная ответ.

Мать поначалу окатила его таким ледяным молчанием, что, честное слово, у него мурашки по коже побежали. А затем отчеканила:

– Нет! – умудрившись вложить в одно короткое слово всю бездну негодования от предположения, что она, при живом-то сыне, должна заниматься решением таких проблем сама.

Беркант прямо-таки увидел, как сейчас взлетели ее филигранно подрисованные брови и скорбно поджались губы. Больше матери уже можно было ничего не говорить. Одного тягостного вздоха и снова повисшего вслед за ним молчания было довольно, чтобы он тут же привычно ощутил вгрызающееся куда-то в солнечное сплетение чувство вины. Расстроил мамочку, недостаточно оперативно пришел на помощь, дал ей на мгновение ощутить себя одинокой и никому не нужной. Черт возьми!

Сдавленно рыкнув, Беркант сдался:

– Хорошо, мама. Продиктуй мне название аукциона, я погуглю их контакты и все узнаю.

– Было бы прекрасно, если бы ты лично проконтролировал их и сам привез мне картину, – добавила мать, сообщив ему нужную информацию.

– Ладно, – безропотно согласился Беркант. – Я сделаю. Только не волнуйся, мам.

Затем он дал наконец отбой, отложил мобильник обратно на тумбочку и попытался снова заползти с головой в подушки.

Рядом под одеялом что-то заворочалось, и сонный женский голос произнес:

– Который час?

Беркант, уже начавший проваливаться обратно в блаженное забытье, вздрогнул, снова открыл глаза и ошалело уставился на обнаружившуюся у него в постели соседку. Та сидела в подушках, приглаживала встрепанные рыжеватые волосы и улыбалась, глядя на него выжидательно. Беркант прикинул про себя вероятные объяснения появления у него в постели утренней гостьи. По всему выходило, что вряд ли девушка могла пробраться к нему через балкон или выскочить прямиком из его недавнего кошмара. Вероятнее всего, он все же притащил ее сюда сам, ночью.

Беркант попробовал вспомнить, где был вчера вечером, надеясь, что это сможет как-нибудь объяснить, откуда взялась девица. Дать хотя бы наводку. Кажется, была какая-то вечеринка. Много вина, гашиша… Слишком громкая музыка… Потом кто-то заявил, что нужно срочно ехать в клуб «Slope», потому что там именно сегодня вечером… А что? Что там такое уникальное происходило? Выступал, что ли, кто-то?

Все эти разрозненные воспоминания нисколько не проливали света на ситуацию. Рыжая меж тем продолжала лыбиться и строить Берканту глазки. Снова нырнув в смутные яркие всполохи вчерашней ночи, он наконец вспомнил девичий голос, с придыханием восклицающий:

– Ты же Беркант Брегович? Я твоя огромная поклонница. Все фильмы с тобой видела. Скажи, пожалуйста, а как ты считаешь, Хазал и Вурал из «Черного алмаза» потом будут вместе?

Ага, вот оно что. Фанатка. Так понятнее. Ситуация немного прояснилась, и Беркант почувствовал, как на него накатило облегчение. С фанаткой можно было не церемониться. Хуже было бы, если б незнакомка оказалась какой-нибудь актрисой, певичкой или сотрудницей кинокомпании. С этими потом еще, не дай бог, пересечешься на съемочной площадке, начнутся влажные взгляды, томные вздохи… На черта ему такое счастье!

– Так сколько времени? – переспросила рыжая и игриво склонила голову к плечу, видимо, считая, что выглядит совершенно очаровательно.

– Самое время отправляться домой, – отрезал Беркант и принялся выбираться из кровати.

Сколько раз он давал зарок выставлять этих дур сразу после секса, не позволять оставаться до утра. И опять та же история. Нужно уже, в конце концов, татуировку себе на руке сделать – с напоминанием.

– Домой? – ахнула девушка. – А… А завтрак? А…

– За углом продают буреки, – неопределенно махнул рукой в сторону балконной двери Беркант.

– Но как же… Ты… Ты вчера такое мне говорил, я думала…

– Подумай еще раз, – отрезал он и, обернув вокруг бедер простыню, направился в сторону ванной.

Мельком увидел в отражении висевшего на стене зеркала, что рыжая заморгала и, кажется, собралась заплакать. Да чтоб тебя!

Женских слез и причитаний Беркант не любил. Главным образом потому, что они действовали на нервы – пробуждали в душе какое-то неприятное скребущее сочувствие. А то и раскаяние. В общем, значительно все усложняли. Ему же просто нужно было избавиться от вчерашней случайной подруги. Желательно побыстрее и без лишних драм.

– Могу вызвать тебе такси, – добавил он, не оборачиваясь, но надеясь, что, получив такой бонус, девица раздумает плакать и соберется быстрее.

Та плакать действительно раздумала, но вместо этого внезапно разъярилась.

– В задницу себе засунь свое такси! – выкрикнула она, выскочила из постели и принялась поспешно собирать с пола и натягивать на себя разбросанные вчера, вероятно, в припадке страсти вещи.

Беркант задержался в дверях ванной комнаты и, привалившись плечом к дверному косяку, наблюдал, как рыжая, облачившись наконец в свои разноцветные тряпки, подхватила с тумбочки сумку и прошагала к выходу. Уже у двери она обернулась и ледяным тоном отчеканила:

– Правильно все про тебя пишут. Ты подонок!

– К сожалению, фанаток такие статьи почему-то не расхолаживают, – хохотнул в ответ Беркант.

Настроение у него заметно улучшилось. Рыжая перестала хлюпать носом и давить на жалость, то есть делать то, чего он не переносил, а стала злиться и поносить его – это был уже куда более приятный и даже развлекающий сценарий. А когда за ней захлопнулась дверь, день и вовсе показался не таким уж отвратительным.