Если нас не похоронят раньше, подумал он про себя. У нас тоже флот не безразмерный. И подкрепление из шести тысяч кораблей летит не к нам.

– Может быть, нам стоит поставить в известность императора? – спросил Винсент.

– Сначала надо узнать, чем там все закончится, – сказал Клозе. – Пусть уж лучше он получит конечный результат, каким бы тот ни был, чем треплет себе нервы наравне с нами.

Для эффективного тарана истребителю даже не требуется нести на себе дополнительный заряд. Для крупного корабля, типа линкора или крейсера, вполне хватает взрыва собственного боезапаса истребителя и его ходового реактора.

Но МКК была уж очень большой штуковиной. Она была повреждена, но не фатально, и вполне могла продолжать бой.

Дойла тряхнуло в его кресле, дверь отсека автоматически герметизировалась, внизу экрана пробежала полоса отчета о потерях. Шестнадцать орудий двести двенадцатой батареи были выбиты, убит один из канониров.

Линия внутренней связи тоже оказалась частично повреждена, в компьютер Дойла не поступало информации о новых целях от старшего бомбардира. Он связался со своими людьми и приказал выбирать цели самим.

На обращенной к планете стороне МКК открылись шлюзы, из которых в космос вылетело крыло размещенных в крепости «игрек-крылов».

Зараза, подумал Дойл. Парням вздумалось полетать. А то, что они нам линию огня напрочь перекроют, их вроде и не колышет.

Теперь придется тщательнее целиться.

– Это еще что за чушь? – взорвался Клозе, вчитываясь в поток тактической информации. – Выпустить в такой ситуации истребители – это безумие! Что они будут делать с линкорами таргов? О корпуса биться?

– Адмирал Каминский мертв, – бесстрастно сообщил Винсент, следивший за другим потоком. – Командование принял контр-адмирал Роллинс.

– Как это он мертв? – поинтересовался Клозе. – Он же должен был быть на командном пункте, а повредить командный пункт МКК таранным ударом истребителя невозможно. Для этого «Зевс» нужно десятком дредноутов приложить.

– Инфаркт, – пояснил Винсент.

– Охренеть, – сказал Клозе. – Адмирал получает инфаркт во время боя! Как он медкомиссию прошел, я вас спрашиваю?

– От адмиралов больших физических нагрузок не ждут.

– О да. От них ждут, чтобы они помирали во время боя! Что за тип этот Роллинс?

– Крепкий военный, но отнюдь не гений.

– Я уже вижу, что он не гений, – прошипел Клозе. – Собственная некомпетентность прикончит нас раньше, чем тарги.

– Империя никогда не теряла МКК во время боя, – заметил Винсент.

– Чувствую, что мы стоим на пороге прецедента, – сказал Клозе.

У Дойла не было общей информации, но на глаз он прикинул, что интенсивность огня «Зевса» после ударов понизилась процентов на двадцать. А когда на поле боя появились истребители, она вообще упала в два раза. Никто из канониров не хотел становиться убийцей своих.

Клозе бросился к «вертушке», запросил Марс и наорал на адъютанта адмирала Круза, который отказывался coединить его со своим боссом, ссылаясь на занятость адмирала текущими событиями.

Клозе хорошо умел орать, так что адмирала Круза на экране монитора он увидел уже через тридцать секунд.

Целая вечность с точки зрения космического боя.

– Адмирал, у вас есть обратная связь с «Зевсом»? – рявкнул Клозе.

– Есть, сэр.

На время войны советник императора становился чуть ли не вторым лицом в государстве, и адмирал Круз попадал в число его подчиненных. Так же как и генерал Коллоджерро. Но если с Винсентом Клозе старался держаться по-приятельски, Крузу он сразу дал понять, кто, тут главный.

Клозе по собственному опыту знал, что с флотскими по-другому нельзя. Или ты их начальник и можешь дрючить их и в хвост и в гриву, либо ты никто, звать тебя никак и ты скромно стоишь в стороне, утирая сопли грязной тряпкой.

– Так пусть болван отзовет истребители и развернет станцию! – заорал Клозе. – Мне что, элементарным вещам вас учить надо?

– Я уже отдал подобный приказ…

– Если Роллинс выживет, я его лично расстреляю, – пообещал Клозе. – Такие вещи командир должен делать сам, без советчиков со стороны.

– Роллинс – не боевой адмирал.

– Тогда какого хрена он делал на МКК во время войны?! Продукты в холодильниках подсчитывал?

Адмирал Круз промолчал. Последние вопросы Клозе ответов не требовали.

– На МКК есть толковые военные? – спросил Клозе на полтона ниже.

– Контр-адмирал Такамото.

– Отстраните Роллинса от командования, пока он еще чего-нибудь не натворил, – сказал Клозе. – Это приказ.

– Да, сэр.

Клозе в сердцах вырубил связь.

– Уроды, – сказал он. – Такие же, как тарги, только страшные.

Идиотизм ситуации состоял в том, что пилоты вылетевших с «Зевса» истребителей сами не знали, что им делать. Бросаться в атаку на линкоры было, мягко говоря, не самым разумным выбором, а весь «комариный флот» таргов был уничтожен во время тарана. Пилоты понимали, что только мешают своим стрелкам вести огонь, поэтому быстро рассосались по сторонам и расположились между станцией и планетой.

На помощь «Зевсу» уже шли дредноут «Герцогиня Клара» и три крейсера. Они добирались с другой стороны планеты и должны были прибыть на место в течение сорока минут.

Контр-адмирал Роллинс сдал командование контр-адмиралу Такамото, и станция совершила разворот вокруг своей оси при помощи маневровых двигателей. Таким образом поврежденные сектора были выведены из-под огня, и Дойл уставился на плавающую под ним планету, над которой висело полторы сотни «игрек-крылов». Получив небольшую передышку, Конан решил озаботиться вопросами собственного выживания.

Встав с кресла, он открыл металлический шкаф, составляющий единое целое со стеной, и потратил шесть с половиной минут на надевание боевого скафандра, на тридцать секунд не уложившись в норматив.

Кроме скафандра в шкафу стояло индивидуальное оружие Дойла – тяжелый штурмовой карабин «смерч-28». Хреновина была предназначена к применению только людьми в боевых скафандрах с усиленным экзоскелетом, ибо в снаряженном состоянии весила сто двадцать три килограмма.

Каждому бомбардиру «смерч» полагался по штатному расписанию на случай абордажа. Дойл никогда не слышал об абордаже в космических боях и искренне надеялся, что хреновина ему не пригодится. Зато скафандр мог оказаться очень полезным на тот случай, если в коридорах станции стоит вакуум. Ведь где-то неподалеку в корпусе есть пробоина, и Дойл не может знать, какого она размера и на какой стадии находится ее ремонт.