Сердце мучительно колотилось.

— Вы знали, что она — саар, а мой отец — человек, и никому не сказали?

Он поднялся на ноги и доковылял до окна.

— Я — даанит. У меня нет привычки винить других в том, в кого они влюбляются.

— Если вы были ее спонсором, разве не должны были сообщить в посольство, прежде чем стало слишком поздно? — спросила я голосом, звенящим от слез. — Не могли по крайней мере предупредить отца?

— Теперь-то это кажется очевидным, — сказал он тихо, разглядывая пятнышко на своей просторной льняной рубашке. — Но в то время я просто был за нее рад.

Я прерывисто вздохнула.

— Зачем вы сейчас мне это говорите? Вы не решили…

— Отказаться от своей несравненной помощницы? Я что, похож на сумасшедшего, девушка? Зачем, думаешь, я предупреждаю тебя о проверке крови? Мы тебя спрячем в надежное место или найдем кого-нибудь из сильных мира сего, кто может хранить секреты. Принц…

— Нет, — сказала я слишком быстро. — В этом нет нужды. Моя кровь так же красна, как ваша.

Он вздохнул.

— Я, значит, тут распинался и рассказывал, как восхищаюсь твоей работой, и все зазря. Наверняка ты теперь начнешь лениться и самодовольничать!

— Виридиус, нет, — сказала я, шагнув к нему и порывисто поцеловав его седеющую макушку. — Мне прекрасно известно, что это ваша работа.

— Так и есть, — буркнул он. — И я ее заслужил.

Я помогла ему снова добраться до подагренного дивана, и он закончил диктовать главную тему и две подтемы своего сочинения, придумав способ преобразовать их одна в другую, который требовал необычайной смены тональностей. Поначалу я записывала все механически, мне понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя после откровений о матери, но музыка сначала успокоила меня, а потом привела в восторг. Я мысленно уронила челюсть, будто деревенская девчонка, впервые в жизни увидевшая собор. Вот контрфорсы и окна-розы, сотканные из музыки, вот колонны и своды, более прозаичные структурные элементы, и все это служит единой цели, поддерживает и обрамляет величественное пространство внутри, парящие просторы, настолько же прекрасные, как и архитектура, в которую они заключены.

— Подозреваю, ты не принимаешь меня всерьез, — пробурчал Виридиус, когда я почистила перо и собралась.

— Сэр? — изумилась я. Последний час я провела в восторге от его мастерства. По мне, это значило, что я принимаю его всерьез.

— Ты при дворе недавно и, наверное, не понимаешь, какой ущерб могут причинить слухи. Спрячься, девушка. Нет ничего стыдного в стратегическом отступлении, пока Скандал, этот проклятый василиск, не отведет свой убийственный взгляд… особенно если тебе на самом деле есть что скрывать.

— Я это учту, — сказала я, кланяясь.

— Едва ли, — прошептал он, когда я повернулась к выходу. — Слишком уж похожа на свою мать.

Дневной свет сдался невероятно рано, чему помогала мрачная завеса облаков, снова собирался пойти снег. После целого дня дел и поручений впереди остался лишь урок принцессы. У нее самой тоже был напряженный день, заполненный делами совета; пять раз меня находили слуги с записками, и в каждой наш урок откладывался, пока не оказался перенесен почти что на время ужина. Когда я уже подходила к южной гостиной, меня перехватил еще один посланник. Я, должно быть, закатила глаза, потому что парень перед тем, как поспешить прочь, высунул язык.

Записка определенно была написана под диктовку. В ней говорилось: «Принцесса просит вас встретиться с ней во второй прачечной. Это срочно. Приходите немедленно».

Я уставилась на пергамент в замешательстве. Зачем Глиссельда хочет встретиться в таком странном месте? Наверное, боится, что ее подслушают.

Я торопливо спустилась по черной лестнице в узкие коридоры для слуг. Прошла под большим залом, официальными помещениями, мимо кладовых, жилых комнат слуг и зарешеченного, мрачного входа в донжон. Прошла душную прачечную, но это была не та — это я определила по отчетливому отсутствию принцессы Глиссельды. Я спросила прачку, и та указала мне дальше по коридору в темноту.

Впереди показалась печь, отапливающая ванную комнату королевы. Трое чумазых мужчин подавали уголь в разинутый рот печи, который неприятно напомнил мне Имланна.

Мужчины уставились на меня в ответ, опираясь на лопаты и улыбаясь беззубыми улыбками.

Я помедлила. Густой, тяжелый запах угля заполнял ноздри. Может, я неправильно поняла указания прачки? Не может же быть, чтобы кто-то решил стирать одежду так близко к месту, заполненному угольным паром?

Подумала было спросить дорогу у кочегаров, но было что-то зловещее в том, как они держались. Я смотрела, как они кидают уголь, и никак не могла отвернуться. Жар волной налетал на незащищенное лицо даже с такого расстояния. Их силуэты казались темными дырами в безумно бушующем пламени. Едкий дым пронизывал все помещение, жаля глаза и легкие.

Все это было похоже на Инфернум, где страдания ожидали души тех, кто отверг Небесный свет. Почему-то вечные муки все равно считались предпочтительней полного отсутствия души. Если честно, я не совсем понимала почему.

Стоило отвернуться от этого адского видения, как путь мне преградил темный рогатый силуэт.

К моему изумлению, это оказалась леди Коронги — а за рога я приняла края ее старомодного атура.

— Это вы, дева Домбей? — спросила она, вглядываясь в меня, будто никак не могла сфокусировать взгляд. — У вас такой вид, будто вы потерялись, дорогая моя.

Я издала смешок облегчения и присела в реверансе, но не подумала признаться, что должна где-то здесь встретиться с принцессой.

— Я как раз шла на урок к Глиссельде.

— Вы выбрали необычный маршрут. — Она бросила взгляд на грязных троглодитов позади меня и в отвращении наморщила припудренный нос. — Пойдемте, я покажу вам, как отсюда выбраться.

Она ждала, выставив левый локоть вбок, будто куриное крыло, и я логически заключила, что мне предполагается за него взяться.

— Что ж, — сказала она, когда мы двинулись назад по узкому коридору. — С тех пор, как мы виделись в прошлый раз, прошло немало времени.

— Э-э-э… Наверное, — сказала я, не понимая, к чему она ведет.

Она ухмыльнулась под вуалью.

— Говорят, вы с тех пор стали храброй авантюристкой — кокетничаете с рыцарями, дерзите драконам, целуетесь с женихом второй наследницы престола.

Я похолодела. Неужели и об этом сплетни ходят? Вот что Виридиус имел в виду, когда говорил, что слухи, расползаясь, набирают обороты до тех пор, пока мы не потеряем всякую возможность их остановить?

— Миледи, — сказала я дрожащим голосом, — кто-то вам солгал.

Ее пальцы впились мне в руку, словно когти.