— Ты видела? — спросил Брус у Нины, показывая ей удостоверение на имя Разина.

— Да, все так. Я проверила.

— Ну что же? Неловко получается, а, Валерий Сергеич? Вы тут — о делах, а я ворвался, шуму наделал, нехорошо. Может, тяпнем по маленькой?

— Я за рулем.

— Но я — тоже! Нет, молчу, молодец. Так чего б ты хотел? Какое живое дело? Ты в каких частях служил?

— Спецназ.

— А-а-а! Ну так все ясно! Сколько тебе платят?

— От пятисот до тысячи. Иногда, редко, премиальные. Это — отдельно.

— Так. А на две пойдешь? Остальное — тоже сдельно.

— Пойду, почему нет?

— Отпустят?

— Я сам себе хозяин. А потом, у меня с Валентином Иванычем нормальные отношения, он отпустит.

— Это какой Валентин Иванович? — напрягся Брусницын.

— Кравченко, шеф мой, бывший муровец.

— А, слышал… Хороший, говоришь, мужик?

— Нормальный.

— Договорились. Жду тебя завтра, к девяти, на Старой Басманной, там есть фонд, напротив Елоховского храма, найдешь. А я директор этого фонда. А хочешь, зови президентом. Либо боссом. Мне все равно! — Брус хохотнул и похлопал Филю по плечу — Ну, не желаешь на дорожку?

— Спасибо, — ответил Филя, поднимаясь и забирая у Брусницына свое удостоверение, которым тот небрежно помахиваал. — Рисковать из-за рюмки нет смысла, а стакан сейчас просто не пройдет. До свиданья, Нина Георгиевна, если разрешите, я вам потом позвоню.

— Звони, звони, Валера, буду рада, — торопливо сказала Нина, желая, чтобы тягостная для нее сцена закончилась поскорей. — Идем, я провожу.

Но когда она выходила вслед за Филей в коридор, Игорь Петрович смачно, с размаху, хлопнул ее ладонью по ягодицам. Она вскинулась было, гневно обернулась, но Брус уже открывал дверцу холодильника в поисках водки.

Выйдя с Филиппом на лестничную площадку, Нина потянулась к нему губами, воровато оглянулась и чмокнула в щеку.

— Ты прости, такая ситуация…

— Я понимаю, — холодно ответил он.

— Когда вас ожидать? С Райским, я имею в виду? Ты учти, я завтра хочу обязательно тебя видеть… Тебя и адвоката. Он как вообще?

— Ты сама не знаешь? — удивился Филипп. — Чего тогда было нанимать?

— Да я, что ли? — нахмурилась Нина. — Это от безвыходной ситуации. Чтоб еще хуже не было. Нет, надо очень срочно решать…

— Что?

— Да все! Боюсь, что все дальнейшее становится просто бессмысленной тратой времени и нервов. Кончать надо… Радикально… — Что конкретно надо было ей «радикально кончать», она не сказала, и Филя мог думать по этому поводу что угодно. Но ему показалось, что на уме у нее в данную минуту было собственное расследование, которому действительно ни конца ни края, а потому неизвестно чем оно еще может закончиться. Вот и Брусницын появился здесь наверняка не только затем, чтобы переспать с нею. Паника у вас началась, господа…

— Так ты обещаешь прийти? Мне надо с тобой еще о многом поговорить.

— Как прикажете, Нина Георгиевна.

— Ну и злодей же ты! Ну и негодяй! Уж я ли для тебя не старалась? Неужели тебе мало? Или ты такой — либо все, либо ничего?

«А ведь это удобный мотив!» — внутренне усмехнулся Филя и сухо ответил:

— Представьте себе, Нина Георгиевна, такой. И как вы угадали? Интуиция или опыт?

— Не хами! — словно забыв, кого она играет в данный момент, резко оборвала она его, но, опомнившись, мгновенно сменила гнев на милость. — Ну не ревнуй, милый! — прошептала она, страстно подаваясь к нему, и халат послушно распахнулся, являя взору Филиппа «голую изнанку любви». — Ну пожалуйста! Ты же у меня лучше всех! Я опять безумно хочу тебя!.. — жарко выдохнула она ему в лицо, не веря тому, о чем говорит.

— Так выгони его, — не поднимая глаз и боясь выдать себя ухмылкой, предложил Филя.

— Ты что?! — в который уже раз испугалась она. — Не могу! Нельзя!

— Я так и понял, — тоном глубоко обиженного, даже оскорбленного в своих искренних чувствах человека ответил Филя, резко повернулся и пошел вниз.

— Нинка-а! — раздался из кухни пьяный крик, напоминающий рев сердитого зверя. — Ты где-е?

Филя бежал, едва удерживаясь от смеха. Ай да соратники! Цены же вам нет! То есть цена-то как раз есть, но… невысокая, очень невысокая… Примерно как мифическая зарплата охранника «Светоча» Валерия Сергеевича Разина. Только без разовых премиальных, которые, видать, от «избытка щедрости» заказчицы так и просквозили мимо кармана. Часиками она отделалась! Ну и жлобье!.. А может, так оно и лучше?..

Подъезжая к дому на Неглинной, в котором располагалась «Глория», Агеев издалека заметил, что сквозь окна в их цокольном этаже, сквозь опущенные жалюзи пробивается свет. Странно, час вроде бы уже поздний, каких-то торжеств не должно было быть, иначе бы Филипп знал об этом: как это, пьянка — и без него! Может, Макс, бородатый компьютерщик, практически живущий в офисе, в специально оборудованной комнате с компьютерами, решил устроить себе личный праздник? Так все равно было бы известно. В общем, странно это, очень странно, как пела симпатичная грузинка в музыкальном кино.

Батюшки, едва не воскликнул он, подъехав к подъезду ближе. На огороженной стоянке, принадлежащей также агентству, стояло несколько автомобилей. Так, ну машины своих друзей-сыщиков Филипп узнал сразу. Значит, и хозяева транспорта тоже здесь. Между оперативными «девятками» затесалась черная «Волга» с пятью семерками на номере — это Вячеслава Ивановича. На серебристом джипе «лексус» приехал Турецкий. И Денисов «форд-маверик» — тоже на месте. Значит, полный сбор? А почему тогда его, Филю, не проинформировали? Безобразие! Стоит уйти к бабе — и никакого порядка!

Он уже решил было высказать друзьям все, что о них думает, но, открывая своим ключом дверь в офис, вдруг понял, что они-то как раз и не виноваты. Они ведь знали, что он поехал к мадам Ершовой, чтобы сообщить ей о выполнении заказа. Ну и получить окончательный расчет. Эта поездка у него уже не первая, а чем они обычно кончаются, обсуждать не надо, ибо это давно стало предметом шуток. Может, ребята решили, что ситуация у него снова сложится, как в старом советском анекдоте? Там муж говорит жене: «Пойду на партсобрание, наверное, там и заночую». Нет, все равно нехорошо. Предупреждать надо…

Его появление встретили веселыми восклицаниями. Мол, его сегодня не ждали, и вот такая, понимаешь, неожиданная радость! Сквозь другие, вполне безобидные шутки пробилась ехидная реплика Щербака:

— Что, старина, неужто уже отлучили? Так и не справился?

И она вызвала взрыв хохота. А Филя решил ничего не выдумывать, ибо правда всегда выше и прекраснее любой самой изощренной выдумки. И он, придав своей физиономии искренне огорченный вид, скорбным голосом ответил: