Горло обжигала горячая желчь, рвавшаяся вверх из моего живота. Из глаз текли слезы. Я изо всех сил пыталась побороть тошноту. Каким образом эта шестидесятитрехлетняя старуха вынуждает мое сознание и мое тело так меня подводить? Ведь я – сильная женщина, я никогда не относилась к людской глупости снисходительно, была способна постоять за себя в любой ситуации. Как такое могло со мной случиться? Просто уму непостижимо.

Я еще обнимала фаянс унитаза, когда мне вдруг пришло в голову: а что, если главная причина моего физического состояния и в самом деле более рациональная, чем мне казалось? При одном намеке на нее мой мозг как будто взрывался, распирая черепную коробку.

Мне потребовалась вся моя решимость, чтобы дотащиться до глубин города – не в последнюю очередь из-за того, что я чувствовала себя ожившим покойником, но главное – из-за той вполне реальной возможности, мысль о которой бешено билась у меня в голове. В аптеке на вокзале Чаринг-Кросс я купила непомерно дорогой тест. Пятьдесят пенсов потратила на то, чтобы попасть в туалетную кабинку, где можно помочиться на полоску. Я представляла себе, как иду на работу, а химикаты в это время делают свое дело. Но не успела я подтянуть трусы, как в окошке появилась четкая голубая линия. В глазах у меня помутилось. Я пыталась снова прочесть инструкцию, стараясь как-то оттянуть ответ на вопрос: «Что означает одна линия – что я беременна или что я не беременна?» Я отчаянно надеялась, что верно второе.

Я позвонила Пиппе, пытаясь выбраться из подвального туалета и несколько раз врезавшись при этом в турникет. Девушка с голубыми волосами и жвачкой во рту бестолково таращилась на меня, пока я проделывала это четырежды. С каждой новой попыткой мое раздражение усиливалось.

– Это турникет на вход, – наконец объявила она.

– Блестящее наблюдение, – язвительно проронила я.

– Ты о чем? – Наконец-то Пиппа откликнулась.

– Я беременна, – слабым голосом сообщила я.

– Твою мать, – произнесла она. – И ты считаешь, что это блестяще? С чего бы?

– Нет, это не блестяще, я говорила с… ладно, не важно. Черт, Пиппа, я беременна.

– Что ж, это довольно-таки неожиданно, – проговорила она медленно.

– Я хочу сказать – какого фига? – Голова моя отказывалась как-то осмысливать происходящее.

Пиппа молчала в трубке, пока я не добралась до Стрэнда.

– Как это вышло? Ты это планировала? – поинтересовалась она наконец.

– Разумеется, нет, – бросила я резко. Не знаю, зачем я выплескивала свою злость именно на нее.

– Я думала, ты принимаешь таблетки, – заметила она.

– Принимала. И продолжаю. Хотя на какое-то время про них забыла. Со всей этой суетой вокруг свадьбы. Видимо, пропустила неделю или около того. Может, побольше. Адам не жил дома, и я не собиралась с ним в ближайшее время спать, так что…

– И что же произошло? – осведомилась она. – Непорочное зачатие?

– Как-то ночью нас, ну, все это застигло врасплох. В первую же ночь, когда мы… ну, ты знаешь…

Я застонала, вспомнив, как заявила Памми, что, может быть, залетела после примирительного секса с Адамом. Господи боже ты мой.

– Но мне казалось, что ты хотела назначить новую дату свадьбы как можно раньше, – заметила она.

– Да, хочу. Но теперь ведь не могу, да? Ни за что не успею организовать все заново, прежде чем у меня начнет расти живот и всем все станет видно. Не желаю ковылять к алтарю с семимесячным брюхом. О господи, Пиппа, просто не верится. Слишком много всего навалилось.

Тут я заплакала. Водитель фургона, подъехавшего к почте, спросил, все ли у меня в порядке. Я слабо улыбнулась ему.

– Что говорит Адам? – спросила Пиппа в трубке.

– Он еще не знает. Я только что сделала тест, на Чаринг-Кросс. Погоди, я тебе перезвоню.

Метнувшись к ближайшей урне, я скорчилась над ней. Зрелище перевернутой упаковки из KFC с обглоданными куриными костями в десять раз ухудшило мое состояние. Мимо меня шли прохожие, явно не знавшие, как лучше поступить – побыстрее проскользнуть мимо или помедлить, чтобы как следует на меня поглазеть. Но у всех на лице читалось омерзение.

– Ты как, в порядке? – спросила Пиппа, когда я отозвалась (она перезвонила мне сама).

Я хмыкнула:

– Тут меня просто вывернуло в урну на улице.

– Очень стильное поведение, – хмыкнула она. – Слушай, но если серьезно – как ты собираешься поступить?

– Сегодня вечером расскажу Адаму, и мы все обсудим. Честное слово, Пиппа, просто выразить не могу, до чего все запуталось.

– Ничего не запуталось. Это благословенный дар, – изрекла она.

– Я имею в виду – вообще все, – пояснила я. – Все вокруг меня – какая-то проклятая путаница. Как я вообще могу помыслить о том, чтобы завести ребенка, когда у нас с Адамом столько собственных проблем, которые мы пока не решили? Что он подумает? О боже.

– Успокойся, – призвала она. – Может, это как раз то, что вам обоим нужно. Уж во всяком случае, это наверняка покажет ей, что она не может больше выделывать с тобой все эти фокусы. Ты покажешь ей «фак». – Она хихикнула.

Я понимала ее чувства, но я понимала и то, что, если рожу Памми внука или внучку, мы с ней окажемся неразрывно связаны до скончания дней. Сама эта мысль ужасала меня.

– Просто не верится, честное слово, Пип, – повторила я. – Ну что мне делать?

– А вот что. Действуй постепенно, шаг за шагом. Расскажи Адаму сегодня вечером. Как только мы узнаем его реакцию, станет ясно, как поступить дальше. Идет?

Я безмолвно кивнула.

– Идет, Эм?

– Да, я попробую. И потом сразу тебе позвоню, если получится. А если не получится, тогда завтра утром.

– Супер, – ответила она. – Звякнешь мне, когда сможешь.

Я разъединилась и вдруг поняла, что иду вообще не в сторону своего офиса. Оказывается, я пропустила поворот на Олд-Кромптон-стрит и двинулась прямо.

Наконец добравшись до работы, я наделала там столько ошибок, что Натан, мой шеф, даже спросил, не хочу ли я пораньше уйти домой. Тут я вдруг сообразила, что не брала никакого отпуска с тех пор, как осела пыль после катастрофы со свадьбой. У меня по-прежнему оставались мои два выходных в неделю – среда и воскресенье. Но я тогда отказалась от предложения Натана предоставить мне одну неделю отдыха (раньше я предполагала, что это будет вторая часть двухнедельного медового месяца), заявив, что отлично себя чувствую и хочу снова впрячься в работу. И я загрузила себя делами как никогда прежде. Мысленно отмахиваясь от свадебной драмы и от всего, что с ней связано, убеждая себя, что все это просто нелепые помехи. Но в этот момент, когда мой шеф сочувственно глядел на меня, склонив голову набок, меня вдруг осенило. Мне нужен перерыв, нужно отдохнуть от монотонных поездок на работу, по работе и с работы, от требовательных клиентов, каждый из которых убежден, что он важнее остальных тридцати, с которыми мне приходится иметь дело. Даже просто от повседневной болтовни с коллегами. И при этом приходилось постоянно прикидываться, будто в моем мире все хорошо. На самом деле я отлично знала, что это не так. А теперь у меня появилась и еще одна проблема, причем крупная.