– Сочувствую, – пробормотал я, не зная, что еще можно сказать по поводу такого оригинального вывода. Впрочем… спорить с ним я не собирался, ибо согласен на все сто. Уж не знаю, какой привод предпочитает Олег Стенич, но то, что он мелкий пакостник – факт.

– Пусть он себе сочувствует, – неожиданно оскалилась Ведьма, но, встряхнувшись, моментально стерла это, признаться, довольно пугающее выражение с лица.

Впрочем, на этом она не остановилась. От Илоны пахнуло злостью, потом сомнением, на смену которому пришла абсолютная уверенность, а следом и железная решимость. В следующий миг моя чуйка как-то неопределенно квакнула… и затихла. А майор Стенич, неожиданно резко вскочив со стула, щелкнула пальцами, и окружавший нас купол тишины лопнул с громким хлопком, привлекая внимание завсегдатаев, которых в связи с обеденным временем в зале было очень немало. В результате добрая сотня гостей могла наблюдать, как женщина в классическом камуфляже наемника, одним движением отшвырнув в сторону тяжеленный стол, опускается на одно колено и, вытянув вперед сложенные лодочкой ладони, в которых лежит невесть откуда взявшийся кинжал в черных потертых ножнах, неотрывно смотрит мне в глаза.

– Прими мою роту, атаман!

Приехали… Говорил мне старшина: доведут тебя, Обухов, бабы до цугундера! Напророчил, старый хрен.

Я тяжело вздохнул, поднялся на ноги и, взяв из протянутых рук Илоны тяжелый кинжал, извлек его из ножен. Полюбовался на отливающую легкой синевой сталь старого клинка…

Эх, ладно. Сам же этого хотел, правда, позже и не в таком многолюдстве, но… какая, в конце концов, разница?! Как говорится, раз пошла такая пьянка, режь последний огурец. Вот и порежем, но по-своему! Роту хочешь дать? Пожалуйста. Но потом не жалуйся, что тебя неправильно поняли. И вообще, кончился атаман Николаев-Обухов. Вот с признанием статуса и кончился. А значит…

– Я, Кирилл Николаев из рода Скуратовых-Бельских, государев опричник, беру тебя, Илона Стенич, воевода вольной дружины «Червонные Пардусы», дщерью боярской под свою руку и защиту. Ты – мой меч, я – твой щит. По покону.

Кинжал легко ударил женщину по плечу и вновь вернулся в ножны.

– Ты – мой меч, боярин, а я – твой щит. По покону, – хрипло подтвердила клятву эта ведьма, принимая у меня из рук собственный клинок… и облегченно улыбнулась, не обращая никакого внимания на поднявшийся в зале гул удивленных голосов.

Покрутив головой и наткнувшись на любопытные взгляды завсегдатаев, я еле сдержал ворохнувшееся было недовольство и, кивком приказав своему новому вассалу следовать за мной, направился к выходу. Ну да, именно приказал и именно вассалу. А кто она? Не вассалка же? И не ватажница… м-да.

– Кир… ата… боярин, а что это сейчас было, а? – тихо произнесла Илона, едва мы покинули бурлящее, словно котел, заведение «У Мазо».

– Клятва дочери боярской опричному боярину, – пожал плечами я, опершись пятой точкой о сиденье своего квадра.

– Это я поняла, – медленно проговорила Стенич, пиная сапожком задний скат какого-то вездехода. – Но ведь речь шла о клятве ватажника?

– Да ну? – делано изумился я. – Надо же, какая незадача… и что, отыграем назад?

– Как будто это так просто! – возмутилась Ведьма.

– Да ничего сложного в принципе. Если тебя не устраивает происшедшее, можешь вернуться в зал и попросить находящихся там свидетелей вновь поучаствовать в представлении. Только поторопись, а то разбегутся они сейчас по всему Рахову новостями делиться, замучаешься потом всех искать.

– Я что, похожа на дуру?! – возмутилась Илона. – Меня мой нынешний статус вполне устраивает… как и боярин. Кстати, боярин, а ты каким боком к Скуратовым-Бельским относишься… в смысле, я не сомневаюсь, а степень родства имею в виду.

– Да я уж понял, – хмыкнул я. – Дед мой Никита Силыч – Скуратов-Бельский. По матушке.

– А… извини, бояр…

– Кириллом зови, как звала, – махнул рукой я. – Нет здесь напыщенных морд из древних и владетельных, никто не попрекнет.

– Добро-о, – протянула Стенич и, тряхнув головой, договорила: – А если не секрет, по батюшке ты из какого рода?

– Громовы, – вздохнул я.

Ну а что? Пусть это формальность, но так есть. Да и с ходу посвящать Илону в перипетии той «Санта-Барбары», что творилась в семье отца, было бы глупостью.

Вот, кстати! А как, по мнению Ольги с ее заумной идеей о моей свадьбе с близняшками, этот факт может быть подан свету? Браки между двоюродными братьями и сестрами, насколько мне известно, и в этой реальности не очень-то приветствуются… А ведь официально мы с Милой и Линой именно двоюродные… кузены-кузнечики, так сказать.

– О чем задумался, боярин? – ткнула меня в бок довольная чем-то Илона.

– О том, что гладко было на бумаге, да забыли про овраги, – ответил я и, увидев вопросительное выражение лица собеседницы, пояснил: – Мы рассчитывали начать выход в свет только через пару дней. Да и то в Москве, а не здесь.

– А это имеет большое значение? – удивилась женщина.

– Сам факт? Не особо. Но вообще ты себе даже не представляешь, во что вляпалась с этой клятвой. – Я зло ухмыльнулся. – У меня тут, понимаешь ли, война на носу. Да не мелкая боярская распря, а полноценная такая война с иностранным княжеским домом и не менее иностранной организацией, которая тот самый княжеский род может купить и продать раз десять со всеми владениями и потрохами, при этом даже не заметив понесенных расходов. И мой выход в свет как наследника Скуратовых играет в грядущем противостоянии немалую роль. Но об этом мы поговорим позже… и в более камерной обстановке.

– Когда мне приехать? – моментально отреагировала Ведьма, которую, по-моему, заявление о скорой войне ничуть не впечатлило. Я уже говорил, что женщины и любопытство – слова-синонимы?

– Как только объяснишься с семьей и отрядом да накажешь Олега, – сбив на взлете энтузиазм своего вассала, ответил я.

Впрочем, Илона даже виду не подала, что недовольна таким поворотом… хотя досада в эмоциях промелькнула, да. Ну ничего, потерпит, куда она денется.

– Что ж, тогда я, пожалуй, поеду домой, – протянула она. – Чем быстрее разберусь с делами, тем быстрее прибуду на службу. Кстати, я так понимаю, что «Червонные Пардусы»…

– По покону, Илона, – напомнил я женщине. – Кто пойдет за тобой на службу, с тем будет заключен дружинный ряд. Кто откажется… туда им и дорога. Насильно в дружину тянуть никого не стану. Как говорится, колхоз – дело добровольное. Единственное, сама понимаешь, Олегу в моей дружине места нет. И не будет.

– Понимаю, – нахмурилась было Стенич, но тут же с любопытством спросила: – А что такое «колхоз»?

– Сокращение словосочетания «коллективное хозяйство», – отозвался я, седлая квадр. – Еще вопросы есть?

– Никак нет, боярин, – улыбнулась Илона и, подав мне шлем, исчезла за одним из припаркованных вездеходов.