Позже произошло то, о чем говорилось. Со времен императора Тиберия власть в Риме претерпела большие изменения. Пожизненный император низвел все магистраты на уровень обычных пешек. Он поручил выборы магистратур сенату. Народ стали созывать только для сообщения результатов выборов. Все сосредоточилось в руках лиц, назначенных императором (легаты, прокураторы, префекты). Сенат при выборах стал смотреть в рот главе государства. Если тот рекомендовал кого-то в консулы и преторы (губернаторы), их беспрекословно выбирали. Со времен Нерона эти должности стали «даром императора». Короче говоря, от демократии и республиканской формы правления осталась одна лишь фикция. Большая политика все более походила на откровенный разбой или грабеж (впрочем, и раньше она была ничуть не лучше). Политические мужи готовы были удавить, зарезать, ограбить конкурента. Сенаторы, люто ненавидя друг друга, только и мечтали при первом удобном случае разделаться с соперником. Охота за состояниями стала главной работой. Римские цезари показывали всем пример, приговорив богатых римлян к смерти (в том числе сенаторов), дабы завладеть их деньгами. Цицерон знал, когда говорил: «Сенаторы, здесь, среди нас, …есть люди, помышляющие о нашем поголовном избиении…», и далее: «Шире, чем это думают, рассеяны семена зла; оно не только охватило Италию, но уже и проникает за Альпы, уже, незаметно распространяясь, образовало гнезда во многих провинциях».

Калигула перед императором Тиберием и Ливией

Умирал Тиберий всеми ненавидимый и покинутый, зная, что его смерти ждут не дождутся. Вряд ли его утешала мысль, которую он же часто высказывал сам: «Принцепсы смертны, государство вечно!» Это было крайне слабое утешение для человека, который увидел крах всех своих надежд (и смерть преемников). Умирал он на вилле Лукулла в Мизене, все никак не решаясь отдать консулу Гаю Понтию Нигрину перстень с печатью (знак власти), и даже вновь надел его себе на палец. Гай, полагая, что тот мертв, во время обморока старика сорвал кольцо. Возможно, умирающего Тиберия переполняли те же чувства, что и у другого властителя. Тот валялся несколько часов кряду на полу дачи в ледяном безмолвии. Консулы в страхе трепетали, когда им показалось, что «хозяин» все еще жив. Знакомая нам по недавней истории картина! Полагаю, наибольшим наказанием Тиберию стало то, что после него власть попала в руки Калигулы, который станет «Немезидой Рима».

Наряду с этим нельзя не сказать и о том, что, пожалуй, ни одному принцепсу в Риме не сопутствовал такой поток клеветы, как Тиберию. Тацит и особенно Светоний не пожалели самых темных красок, описывая различные пороки, что будто бы сопровождали жизнь императора на о-ве Капри. Светоний уверяет, что на Капри тот «завел особые постельные комнаты, гнезда потаенного разврата», где толпы девок и мальчишек совокуплялись по трое, изобретая тут самые сладострастные способы, «возбуждая этим зрелищем его угасающую плоть». Тиберий якобы украсил свои спальни картинами и статуями «самого непристойного свойства» и разложил в них книги Элефантиды в качестве наглядного пособия, чтобы «всякий в своих трудах имел под рукою предписанный образец». В лесах и рощах он повсюду устроил «Венерины местечки», где в гротах и между скал молодежь спокойно могла предаваться любви, за что его и стали называть «козлищем» или «старым козлом» (что было созвучно и названию острова Капри – «caprineus»). Светоний обвиняет его в том, что Тиберий склонен был забавляться с мальчиками «самого нежного возраста, которых называл своими рыбками и с которыми забавлялся в постели». Эти и другие случаи он, и сам бывший любителем пикантных сцен и историй, описывает с видимым удовольствием. Тут возникают растленные мальчики и погубленные несовершеннолетние девственницы, которых по приказу Тиберия перед казнью (прежде чем удавить) растлевал палач, и многочисленные казненные люди, приговоренные к смерти без каких бы на то оснований. Говорилось о месте, откуда по его приказу после долгих и изощренных пыток якобы сбрасывали в море людей прямо у него на глазах. Однако уже Вольтер подверг сомнению все эти слухи и исторические сплетни. Известные историки XIX в. Л. Ранке и Т. Моммзен также не разделяли «праведного гнева» Светония. Причин для этого более чем достаточно. Во-первых, никто из современников Светония ничего не сообщал о такого рода оргиях. Во-вторых, разыскания показали, что за время правления Тиберия, правившего 23 года, римский сенат выносил в среднем по два смертных приговора в год. Откуда же тогда эти нелепые слухи о чрезмерной жестокости Тиберия?! В-третьих, записанные Светонием россказни возникли только через восемь десятилетий после смерти Тиберия. А можно ли верить на слово всем слухам, рассказываемым, скажем, об ужасах советской тоталитарной системы?! Возможно, правы те, кто, подобно А. Мунте, сочли возможным вступиться за «оклеветанного императора»: «Даже падкий на сплетни Ювенал говорит о «спокойной старости» императора, проведенной на острове в окружении друзей и звездочетов. Строгий моралист Плутарх с уважением отзывается об уединенной жизни, которую старый император вел в последнее десятилетие своего земного пути… Даже его злейшие враги никогда не сомневались, что он был человеком очень строгих правил». Реальный Тиберий совсем не похож на персонажа Светония или Тацита. В его лице видим скорее умного, справедливого, честного римлянина довольно строгих правил. Это – «разочарованный идеалист». Кстати, и Светоний писал, что принцепс осудил на изгнание развратных матрон и юношей, да бесстыдных проституток, среди которых были дети из высших сословий, пожелавшие уйти от наказания. Зачинщиков раздоров и междоусобиц он сразу отправлял в ссылку. Запретил он чужеземные священнодействия, а молодых иудеев, чтобы те попусту не болтались в Риме, отправил служить в армию (в провинции). Не исключено, что именно недовольная политикой «элита» и обливала грязью мудрого Тиберия. А вот если бы наш принцепс принял самые строгие законы против измены, коррупции, воровства и неправедного богатства, полученного ими в итоге великой кражи в России, и вдобавок еще и добился их выполнения, думаете, на него не обрушилась бы волна клеветы и ненависти со стороны ущемленных нуворишей?! Хотя народ бы благословил его!

Бюст Калигулы. Копенгаген

Не имея возможности говорить много и детально о личностях, коснусь вкратце этой фигуры, ибо она очень колоритна. Калигула, сын Германика и Агриппины Старшей, родился в 12 г. н. э. в Германии. Свое прозвище он получил от солдат за то, что любил носить маленькие солдат-ские сапожки – «калигула» (сапожок). Он довольно рано потерял отца, мать и двух старших братьев. Это, безусловно, наложило отпечаток на всю его жизнь. Он стал черствым, холодным и жестоким. Заболевание едва не привело его к смерти. С тех пор вокруг него разгуливала Смерть. Чтобы получить наследство из рук мрачного и жестокого Тиберия, ему пришлось отправиться на Капри, где жил стареющий тиран, и добиваться власти путем невероятного притворства. Такая жизнь кого угодно превратит в негодяя или чудовище. Уже тогда сформировались и основные черты его характера. Многие так говорили: «Не было на свете лучшего раба и худшего государя». С удовольствием присутствовал он при пытках и казнях истязаемых, а по ночам отводил душу в кабаках и притонах, одетый в длинное платье и парик. Любопытно, что проницательный Тиберий прекрасно видел, что представляет собой его наследник (он признался, что «в нем вскармливает ехидну для римского народа»). Это его не остановило. Ехидна действительно оправдала свое прозвище. Обольствив жену главы преторианских когорт Макрона и даже пообещав на ней жениться, он сделал того своим союзником. Старика Тиберия он, как говорили, извел отравой, затем снял с живого деда перстень и задушил его подушкой.