— Ничего не произошло, сэр.

— Не произошло, слава Богу. Но скажи мне, почему они оказались на поверхности, если в этом не было необходимости? Мы обязаны сводить воздействие окружающей среды к минимуму. Дело не только в том, что они могли разбить шлемы или порвать скафандры. Я всем сердцем желаю, чтобы у них был шанс выйти в отставку, дожив до старости, а не умереть от рака или лучевой болезни всего через шесть месяцев.

— Так точно, сэр!

Джефф смотрел на сержанта немигающим взглядом. Том Поуп был отличным солдатом, награжденным «Серебряной Звездой», «Бронзовой Звездой» с пряжкой и тремя «Пурпурными Сердцами». Он воевал на Кубе, в Мексике и России, входил в отряд «морских котиков», захвативших пять лет назад террористов на круизном лайнере в Пуэрто-Рико и разрядивших самодельную атомную бомбу, которую те пытались доставить в Майами. Потом он служил на острове Парис помощником инструктора, а затем — инструктором, пока не был отобран для курса подготовки в Куонтико. Не приходилось сомневаться в его храбрости… или сообразительности.

Уорхерст попытался подойти к проблеме с другого края.

— О'кей, Том, — сказал он. — Не могу поверить в то, что у тебя не было причины не вмешиваться. Ты — слишком хороший служака, чтобы без определенной причины допустить такие забавы. Не желаешь просветить меня?

— Сэр, я…

— Я несколько хуже, чем ты, знаю мужчин и женщин из второго взвода и хочу узнать то, что до сих пор было мне не известно.

— Это не значит, будто что-то не в порядке…

Джефф промолчал, давая сержанту возможность продолжить.

— Послушайте меня, сэр, здесь я вынужден руководствоваться интуицией, чувством. Роту уже колотит от этого места, колотит всех нас. Мы вынуждены работать и сражаться здесь под всевидящим оком нависшего над нами Юпитера…

— Том, ты не пытаешься мне впарить ерунду, похожую на легенду о консервированных персиках?

Консервированные персики были старой легендой Корпуса, причудой, уходившей корнями во времена Второй мировой войны и первого использования бронетранспортеров-амфибий для высадки на удерживаемый врагом берег. С тех времен сохранилось мнение, будто употребление в пищу консервированных персиков на любом транспортном средстве морской пехоты, а особенно на амфибии, может принести несчастье. Морские пехотинцы, обнаружившие в рационе консервированные персики, спешили обменять их у представителей других родов войск на иные продукты, чтобы предотвратить поломку.

Предрассудок, конечно, но суеверия подпитывались войной и постоянной неуверенностью в том, что останешься в живых. Как огонь бензином…

— Нет, сэр, — ответил Том. — Дело совсем не в этом. Думаю, случившееся объясняется тем, что все здесь враждебно человеку.

— Именно это я и пытаюсь тебе втолковать.

— Но, сэр… Мне довелось бывать на Марсе. Провел там шесть месяцев после окончания Космической школы. Там тоже приходилось все время носить скафандр, но иногда, если закрыть глаза, можно было представить, что находишься в какой-нибудь пустыне в Нью-Мексико. Иногда небо было голубым. А на Луне, которую вряд ли можно сравнить с родной планетой, Земля была совсем рядом, стоило только поднять голову. В случае беды до Земли и ее голубого неба было всего три-четыре дня пути, даже несколько часов, если удавалось попасть на АМ-шаттл. А здесь… мой Бог… все выглядит так же странно, как и на Луне, только вместо серой пыли — всюду лед, и Юпитер такой огромный и тяжелый, что кажется, будто он вот-вот сорвется с крючка и упадет тебе на колени. День продолжительностью три с половиной земных, и темнота наступает, только когда Солнце прячется за Юпитером. Но даже тогда можно видеть темную сторону планеты, какую-то призрачную, озаряемую полярными сияниями и молниями. Другие луны скользят взад-вперед, как бусинки на нитке. И ты знаешь, что Земля немыслимо далеко, в неделе пути при постоянном ускорении один «же» или в трех неделях в случае полета по инерции.

— Именно поэтому я так строго отношусь к тебе и ко всем остальным. Здесь — враждебная человеку среда обитания.

— Но вы же прекрасно знаете, какие взаимоотношения существуют в Корпусе. Пехотинцы заботятся друг о друге. Они становятся единым целым, готовы выдержать любые испытания. Невзгоды. Лишения. Теснота. Бой. Все это лишь сплачивает их еще сильнее. Понимаете, что я имею в виду?.. Я всего лишь хочу сказать, что иногда им необходимо расслабиться. Побуянить. Пошалить. Большие потери потрясли их, особенно после первого боя. Боевой дух поднимается, если позволить им немного расслабиться, особенно когда офицер не дышит в затылок.

— Понимаю.

— Рота… в ней нет плохих солдат, сэр. Но здесь они столкнулись со странным видом безумия от одиночества. Семьсот миллионов километров от дома, враждебная окружающая среда, которая убьет за мгновение, если они перестанут быть осторожными… и враг, который планомерно их уничтожает. Я полагаю, сэр, что они пытаются не потерять рассудок… или то, что от него осталось, захватив сюда часть дома. Для морских пехотинцев такой частью всегда была возможность избавиться от надзора, поиграть.

— Тут не слишком подходящее место для игр.

— Вы правы, сэр, но таким образом они очеловечивают его, делают похожим на дом. Понимаете, о чем я говорю, сэр?

— Думаю, да.

— Вы знаете, что мы часто говорим об инопланетном разуме, после отбоя, иногда во время вахты. Вы знаете, что все говорят об этом Певце?

— Что?

— Все считают, что эта штука не может быть разумной. Она просто сидит в океане и поет. Она не играет. А единственное, чем отличаются разумные жизненные формы от других тварей, это способность играть.

— Очень глубокая мысль, Том, но она не снимает с нас ответственность за поддержание порядка и дисциплины. Что порекомендуешь по этому поводу?

— Сэр?

— Проблема вот в чем, сержант. Десять мужчин и женщин, находясь в наряде, решили пошалить, поиграть на льду, рискуя жизнями. Среди них был командир взвода, который должен был остановить их, не допустить такого поведения. Как, по-твоему, я должен поступить?

Том на мгновение сжал губы.

— Сэр, участвовавшие в этом пехотинцы не виноваты. Вся ответственность лежит на мне. Как вы правильно сказали, я обязан был остановить их, хотя лично я готов поощрять любые поступки, поднимающие моральных дух.

— Согласен, но не могу ограничиться лишь предупреждением.

— Конечно, вы вольны наложить взыскание на меня. Это может вызвать несколько неприятный побочный эффект. Пехотинцы способны посчитать вас полным ублюдком. С другой стороны, это — самый хороший метод обеспечить их сплоченность.

Джефф вздохнул:

— Иногда мне кажется, что хорошим командиром способен стать лишь тот человек, которого подчиненные ненавидят настолько сильно, что сплачиваются и могут выполнить любое задание.

— Я также предлагаю, чтобы у них было как можно меньше свободного времени на глупые мысли.