- А-а-а!!

Ламиля затрясло от следующего болевого спазма. Он задергался, пытаясь освободиться от захватов амазонок, чтобы свернуться, чтобы сделать хоть что-нибудь, лишь бы облегчить боль, которая, казалось, разрывала на куски. Лекс сидел рядом и гладил бережно руками, и уговаривал потерпеть совсем немножечко, вот сейчас прямо все закончится. Ламиль верил и терпел, кусал губы, смаргивал слезы и терпел. И боль пропадала, и можно было выдохнуть и услышать родной голос, который уговаривал быть сильным.

А потом боль накатывала волной и давила душным маревом. И в глазах все мутнело, и в ушах, казалось, бились крылья множества древесных ящеров, и Ламиль кричал от страха, что больше не слышит родной голос и не услышит, что все скоро закончится. А потом голос Лекса опять отгонял боль и страх, и становилось легче. И Ламиль опять видел склонившегося над ним родного человека. Только почему он плачет? Он что, тоже линяет? Почему он такой белый и с искусанными губами? Ему что, больно?

Все закончилось? Нет? Надо еще потерпеть? А кто это скулит от боли? Он или Лекс? Не надо! Пусть все закончится, не плачь, Мой, все скоро закончится, только не плачь! А-а-а, как больно, Мой, не плачь, еще чуть-чуть – и все закончится! Только не плачь!

Красивый? Не красивый? Красивый!

- И как вы тут?

В проеме двери появился Сканд.

- Спит, - Лекс поправил слипшиеся от пота завитушки волос на лице подростка и сам устало зевнул, - легче самому перелинять, чем видеть, как родной ребенок мучается.

- В первый раз всегда и больнее, и тяжелее, - Сканд вытащил из-за спины маленькую рыбку и потряс в воздухе, довольно улыбаясь, - это Мальчик сегодня принес! Как видимо, вспомнив, как ты любишь золотистую жареную рыбку. Принес полведра рыбки, сколько в пасть убралось. Вывалил перед шатром горкой. Пока благодарил Мальчика, пройдоха Аши сожрал почти все. Я успел вот ухватить практически перед пастью. Ладно, хоть пальцы не откусил!

- С несси разобрались? - Лекс устало потянулся. - Что тут было, пока нас не было?

- Все хорошо, - Сканд отдал кому-то рыбешку и, зайдя внутрь, сел на кровать, - с несси срезали и увезли все, что съедобно. И мясо, и жир с брюшек. Армия прожорливей стада личей. Вчера отогнали туда всех ящеров, чтобы пожрали, сколько влезет. Это рыбаки из требухи умеют делать еду, а здесь времени на это нет. Так что ящерам вчера было сытно. Повар очень вкусно запек несси с травками, я там для тебя велел припрятать кусочек. Будешь вставать или поспишь?

- Посплю, - Лекс устало моргнул, - даже не верится, что все закончилось. Устал так, что говорить тяжело.

- Отдыхай…

Сканд поправил покрывало на осунувшемся рыжике и тихо вышел из комнаты. Сразу послышалось шиканье и тихие перешептывания. После этого что-то тяжелое куда-то поволокли. Лекс прикинул, что бы это могло быть, и улыбнулся. По всей видимости, это был массивный стол (потому что несколько переносных моделей темпераментные супруги растрахивали в щепки), который потащили на улицу. Значит, Сканд будет заниматься делами на улице. Ну и ладно. Ламиль всхлипнул во сне, Лекс сразу насторожился и пощупал, все ли в порядке, но ребенку, скорее всего, что-то снилось. Так что можно расслабиться и отдохнуть. Он так и поступил, подгреб под бок костлявое тельце и наконец вырубился.

Проснулся Лекс от того, что кто-то всхлипывал под боком, тихо подвывал и хлюпал носом. Лекс разлепил один глаз и пригляделся. Рядом сидело тощее недоразумение. Ах, да… это же теперь так Ламиль выглядит. Лекс, не просыпаясь окончательно, пригреб плаксу к себе под бок и, закинув ногу на костлявое тельце, попытался уснуть дальше. Последние два дня он не то, что не спал, перенервничал как незнамо что… даже когда у Теланири реки взрывали или когда пираты напали, и то было легче. Тогда был азарт и адреналин, а последние два дня – ужас и отчаяние. Когда родного человечка на твоих глазах крючит и ломает, как в фильмах про экзорцистов, когда он кричит от боли, то это такая мука, что кажется, что ты собственные жилы откуда-то из души тянешь…

Ламиль развернулся лицом и свернулся клубочком, но стоило Лексу почти заснуть, как Звезда окончательно разнюнился и туника на груди рыжика вымокла моментально. Пришлось просыпаться. Лекс развернулся на спину и уложил рыдающего подростка себе на грудь. Ламиль до сих пор был голый. Линька продолжалась два дня и закончилась пару часов назад, и Лекс надеялся, что теперь сможет поспать. По крайней мере, Зи и Зу совсем недавно вышли из хозяйской спальни и, перекусив, похрапывали в соседней комнате. Лекс им сейчас искренне завидовал.

- Чего плачешь? - Лекс погладил голую спинку и пересчитал выпирающие ребра, - что-то болит? Или вспомнил, как было больно, и решил, что уже можно поплакать? Не плачь, все уже закончилось и вторая линька не будет такой болезненной, обещаю.

- Лучше бы я умер, - Ламиль теперь подвывал в голос, - у-у, я такой страшный! Теперь меня никто любить не будет! У-у-у, и Дай от меня откажется! Никому не нужен такой страшный, как я! У-у-у, давай, ты меня убьешь и мне не придется позориться таким страшилищем! Родители как увидят меня, так и скажут – ФУ, нам такой урод не нужен! Нет, я сам перережу себе горло, чтобы никто не увидел, какой я стал! Если ты меня любишь, то спрячь мой труп!! У-у-у, пусть все запомнят, какой я был красивый…

- Звездочка, мальчик мой, что за глупости ты говоришь? - Лекс пошарил по кровати и, нащупав покрывало, накрыл Ламиля с головой, а потом согнул ноги в коленях и практически усадил подростка к себе на живот, - ты самый красивый! Просто похудел. Но это и понятно, ты ведь вырос и все мышцы растянулись и стали тоненькие. Ты помнишь, как Ниюли перелиняла в прошлом году? Помнишь, какая она была худая? Это все из-за того, что косточки выросли, а мышцы за ними не успевают. Ты очень красивый!

- Ты меня обманываешь! - Ламиль закутался в покрывало с головой, - никакой красоты нет! Одни кости остались! Где мои нежные ножки и славные пальчики? Где мой мягенький животик?

Ламиль распахнул покрывало и показал обтянутые кожей ребра. Он был похож на модельку, жертву анорексии. Худой и нескладный, как щенок дога. Лекс