class="p1">— Лжец. — Господи, когда это ее голос стал таким сексуальным? У Блейда внутри все плавилось от желания, а член пульсировал в ответ на эти новые интонации. — Не думаю, что я стала бы возражать, — осторожно произнесла Онория, легко поглаживая его бедро.

Блейд провел мочалкой вниз по ее руке. Поцеловал в плечо.

— Хошь, чтоб я тя ласкал?

Она заерзала. Все еще столь невинная, что смущалась своих потребностей и желаний.

Пожалуй, можно это устроить. Доставить ей удовольствие и ничего не взять в ответ. Блейд медленно провел мочалкой по её животу, поднялся выше, к аппетитной груди.

Онория со свистом втянула воздух.

— Где те хочется, чтоб я тя потрогал? — прошептал Блейд, обводя розовый напрягшийся сосок. — Здесь?

Мыло блестело на коже Онории. Он направил мочалку ниже, под воду. Масло, плававшее на поверхности воды, переливалось на порозовевшей коже радужными узорами. Блейд скользнул мягкой мочалкой между ног Онории и поцеловал ее влажные волосы. Она подалась ему навстречу и охнула от наслаждения.

— Или здеся? — Он провел мочалкой вверх-вниз, дразня сладкую плоть.

Онория замерла, дыхание стало прерывистым.

— Там.

Блейд улыбнулся.

— Но я еще не видал твои красивые груди. — Он бросил мочалку и потянулся за пузырьком масла, стоявшим на краю ванны. — Ты такая нетерпеливая, милашка. Даж не представляшь, наскока хорошо те может быть.

Вытащив пробку, Блейд наклонил пузырек и вылил масло на её грудь. Другой рукой обхватил Онорию и усадил повыше, вытянув из воды.

Она поймала его руку, дрожа от волнения, пытаясь решить, прикрыться ей или нет.

— В этом нет ничо постыдного. Не меж нами, — прошептал Блейд ей на ушко и отставил пузырек. Масло поблескивало на коже Онории, переливаясь в свете свечей тысячами разных оттенков. Он размазал его по ее грудям, обхватив их ладонями. Точно по руке. Идеально. Почему-то вдруг захотелось замурлыкать.

Соски Онории затвердели и буквально молили о ласке. Блейд слегка ущипнул их.

— Боже милостивый, — прошептала она, впившись ногтями в его бедро.

Блейд опустил руку к влажным завиткам между её ног, желая прочувствовать страсть Онории. Выпачканные в масле пальцы легко скользнули в жаркое лоно. Онория полностью отдалась наслаждению, даже не пытаясь сдержать стоны и крики.

Каждый вздох, каждый отклик податливого тела дарил Блейду блаженство. Одними пальцами он довел любимую до грани и заставил перешагнуть эту грань, наслаждаясь её стоном. Таившаяся внутри него тьма приподняла голову, но Блейд зажмурился и крепче прижал к себе Онорию.

— Ш-ш-ш, — прошептал он, целуя её в макушку.

С губ Онории сорвался полустон-полувздох. Она расслабилась в объятьях господина, и шелк её кожи отвлекал его от темных мыслей.

Блейда вдруг накрыло волной нежности с горьким привкусом сожаления. Он никогда не задумывался о женитьбе. Несмотря на то, что у него были женщины, с которыми он спал и даже дружил, ни одна не заставила его мечтать о большем. До сегодняшнего дня.

Когда стало уже слишком поздно.

— Жаль, мы не встретили друг друга раньше, — сказал он. До того, как уровень вируса в его крови стал таким высоким. Сколько ему осталось до Увядания? Месяцы? Год? Блейд не мог признаться в этом Онории.

Она бросила на него взгляд через плечо. Её кожа порозовела в теплой воде, а на щеках горел румянец.

— Жаль… что я была такой глупой, — ответила она. — Нужно было прийти к тебе раньше. Столького можно было избежать.

— Доверие надобно заслужить, — возразил Блейд.

Онория развернулась, оседлала его бедра и уперлась ладонями ему в грудь. На её собственных грудях все еще блестело масло.

— Я ошибалась. Ты хороший человек.

Блейд поймал её запястья и мрачно улыбнулся.

— Не спеши отбрасывать свои предубеждения, — пробормотал он. — Я те не ангелочек.

— Хотя, конечно, ты ужасно испорченный, — улыбнулась Онор.

— Временами. — Он притянул её ближе и провел ладонями по соблазнительному телу, проследив за движением темнеющими глазами. — А иногда я настоящий ублюдок.

«Коли уж думаю, как бы взять тебя снова, так скоро».

Онория с шумом втянула воздух и сжала бедра. Блейд замер, встретившись с ней взглядом:

— Тише, милашка. Не буди дьявола, а то как бы не пришлось платить за последствия.

— Не уверена, что прихватила с собой деньги, — ответила Онория, наклонилась, поцеловала покрытый щетиной подбородок и жарко прошептала Блейду на ухо: — Как думаешь, я смогу расплатиться натурой?

Он застонал:

— Черт тя дери, Онор. Неча дразнить мужчину.

— Но это же так захватывающе.

Его член задел её нежную плоть. По телу Блейда волной прокатилось желание. Господи, Онория разжигала в нем такой огонь, словно кровь в его жилах по-прежнему была горячей.

— Будь я проклят, если в тебе самой нету частички дьявола, — пробормотал он.

Еще один поцелуй. В шею. Язык Онории скользнул в ложбинку между ключицами.

— Все это время я была такой уставшей и испуганной. Приятно наконец чувствовать себя в безопасности. — Она провела ладонями по его груди. — Смеяться. Дразнить тебя. Когда я с тобой, то не думаю ни о чем другом. Мне кажется, такого счастья я не испытывала с тех самых пор, как умер отец.

Блейд неловко заерзал и хрипло предупредил:

— Онория. Еще три секунды в том же духе, и я поимею тя на этом туалетном столике.

Она выпрямилась. Вода струйками стекала по её телу. Глядя на него широко открытыми невинными глазами, Онор заправила волосы за ухо и словно случайно подалась грудью вперед и потерлась о член Блейда. Он впился пальцами в бедра Онории… и заметил в её глазах шаловливый блеск.

— Будь по-твоему, — произнес господин хриплым от желания голосом и вытащил Онорию из ванны.

Вода капала с них, растекаясь по полу. Глаза Онории округлились, когда Блейд понес ее к двери.

— И куда ты? — спросила она, цепляясь за его плечи.

— В кровать, — отрывисто ответил Блейд. — Куда давным-давно следовало тя затащить.

Глава двадцать четвертая

В дверь постучали. Онория приподняла голову с подушки, но пошевелиться не смогла: они с Блейдом во сне переплелись ногами.

— Проснись, — прошептала она, поглаживая колючий подбородок. Блейд в ответ отнюдь неэлегантно захрапел.

Онория улыбнулась. Он был вымотан. В глубине души ей хотелось велеть незваному гостю убираться прочь и оставить господина в покое хотя