Вернулась она быстро – раскрасневшаяся, довольная. Протянула Наташе записку, торжествующе выпалила:

– Вот!

Наташа осторожно взяла отливающий глянцем листок. Крупным почерком через весь лист было написано: «Яков, помоги девочкам! Юнкер Нечволодов».

– Это что ж за юнкер? – не поняла Наташа.

Лиза расхохоталась:

– Ты, верно, вообразила молодого человека? Это так в армии называют Нину Николаевну, Ниночку. Яков Александрович зовет ее еще Анастас. Это когда она жила там, у большевиков, у нее было второе имя – Анастасия. Необыкновенная женщина, а лет ей не больше, чем нам. Она там подпольщицей была. Вот ты могла бы быть подпольщицей?

– Ну что ты! – сказала Наташа.

– И я не могла бы… А потом она вырвалась к нашим и попала в армию, к Якову Александровичу. Она была у него ординарцем, все время в боях, дважды ранена. Романтично, да? – Лиза заговорила шепотом. – А сейчас, похоже, у нее ребеночек будет. Вчера врач приходил. А они еще не венчанные, некогда, ты представляешь? Но она все равно хочет на фронт. К нему! Любит! Вот ты его увидишь… Мы поедем туда вдвоем, это так романтично. Немедленно – в Джанкой…

На грязном и шумном вокзале было много военных, преимущественно офицеров: нижние чины если появлялись здесь, то ненадолго. На двух девушек, одетых в длинные юбки и шерстяные жакеты, обращали внимание. Девушек никто не провожал, а это выглядело необычным. Да и красивы они были: обе большеглазые, светловолосые. Их принимали за сестер. Внимательный наблюдатель заметил бы, что в темно-серых глазах Наташи светится строгая пытливость, а в линиях красивого лица чувствуется скрытая энергия, твердость. Лиза, напротив, отличалась мягкостью, доброй улыбчивостью. Впрочем, молодым офицерам наблюдательность в таких случаях несвойственна, да и противоестественна. Не мудрствуя лукаво, они старались каждый по-своему обратить на себя внимание красивых девушек: одни – гордостью осанки и мужественным выражением лица, другие – белозубыми, с откровенным восторгом улыбками, третьи – бесцеремонностью, назойливо пытаясь завязать знакомство. Надо отдать должное Лизе, наглецов она умела ставить на место.

– Боже, что наделала эта война! – поделилась с подругой своим негодованием Лиза. – Да можно ли представить, чтобы до войны молодой человек из приличной семьи подошел на улице к незнакомой девушке! А теперь… Это ужасно!

Наташа промолчала, невесело усмехнулась: на протяжении всего этого дня ее не покидало ощущение, что Лиза не ровесница ее, а намного-намного моложе.

– Добрый день, мадемуазель! – Молодой, но несколько оплывший лицом поручик с улыбкой смотрел на них.

Увидев его, Лиза радостно всплеснула руками:

– Господи! Поручик Дудицкий!..

Они поздоровались, поручик учтиво поклонился Наташе. Она почти тотчас узнала его. Она видела его в Харькове несколько раз, но особенно он запомнился ей в тот вечер, когда Павел создавал себе алиби в ресторане «Буфф» после убийства капитана Осипова. Павел что-то рассказывал ей тогда об этом человеке. Ах да! Они вместе были в плену у каких-то бандитов и вместе бежали. Не дай бог, чтобы и поручик вспомнил ее!.. Хотя вряд ли… Это было давно, в другом городе, и поручик был тогда пьян. А если все же вспомнит? Надо быть готовой ко всему.

Но Дудицкий лишь пару раз вскользь глянул на Наташу, а потом и вовсе перестал обращать на нее внимание, будучи всецело поглощенным очаровательной Лизочкой Тауберг. Уже с первых слов выяснилось, что он тоже следует в Джанкой.

– О, поручик, как удачно, что вы с нами! – воскликнула Лиза. – В самом деле, это замечательно!

Дудицкий склонил голову:

– Сочту за честь быть хоть чем-то полезным вам и вашей подруге, Елизавета Юрьевна.

Встреча с ним и впрямь была удачной. В присутствии Дудицкого никто больше не беспокоил девушек. Когда же подали поезд, даже Наташа подумала, что это сама судьба послала им навстречу поручика.

Поезд был довольно длинный и пестрый: несколько обшарпанных теплушек, товарные вагоны и среди них – один классный, пассажирский, с занавесками на окнах. Его облепили со всех сторон – пожалуй, без помощи Дудицкого девушки не сумели бы попасть туда. Уже когда они сидели в купе, Лиза оживленно сказала:

– Так и знайте, поручик, обязательно расскажу Якову Александровичу, как я сегодня разочаровалась в наших офицерах, и о вас, воскресившем во мне привычное уважение к военному мундиру. – Лиза кокетливо улыбнулась. – А теперь отвечайте: почему вы так давно не были у нас?

Наташа, слушая милую ее болтовню, задумчиво перебирала пальцами кожаную бахрому на своей сумочке и время от времени коротко поглядывала в окно.

– Знаете, в эти страшные времена все время теряешь друзей, – продолжала щебетать Лиза. – Вот и мы с Наташей когда-то в гимназии за одной партой сидели, а теперь так редко видимся. – Лиза полуобняла подругу, как бы приглашая принять участие в разговоре.

Наташа, однако, лишь грустно улыбнулась в ответ.

– Ну что ты печалишься? Все будет хорошо, мы еще сегодня уедем из Джанкоя вместе с твоим дядей. Яков Александрович мне не откажет. И уж точно – он не ослушается Нину Николаевну. Ну, душенька, не будь такой, ну пожалуйста!

Наташа лишь молча кивнула и снова отвернулась к окну. Рассеянно смотрела на бегущую мимо унылую степь.

– А что с вашим дядей, мадемуазель? – вежливо поинтересовался Дудицкий.

Прежде чем успела ответить Наташа, заговорила Лиза. И остановить ее было невозможно. Поручик встретил рассказ сдержанно. Некоторое время все трое молчали… Поезд шел медленно, с натугой переползая от полустанка к полустанку. Но наконец показался Джанкой.

– Через несколько минут будем на месте, – встал Дудицкий. – Я могу быть чем-либо полезен?

– Благодарю вас, поручик, – отозвалась Лиза. – Пожалуйста, проводите нас к салон-вагону Якова Александровича.

Слащов принял Лизу и Наташу сразу после доклада адъютанта. Он поднялся им навстречу – выше среднего роста, очень худой, подтянутый, коротко остриженный, с лицом матово-бледным, тонкогубым, слегка тронутым оспой. Отдал какие-то распоряжения адъютанту – вид и тон его говорили о том, что человек этот привык повелевать.

«Вот он, спаситель Крыма», – подумала Лиза.

«Вот он, генерал-вешатель», – подумала Наташа. Она опустила голову, стараясь не выдавать себя выражением лица. Слащов принял позу за смущение при виде героя. К этому ему было не привыкать. Искренне удивился при виде Лизы. Поздоровался, однако, по всем офицерским правилам: как-никак, выпускник знаменитого Павловского военного училища, да еще генштабовец. Предложил сесть, отрывисто спросил:

– Что привело вас сюда, Елизавета Юрьевна? Что дома? Ничего не случилось?

– Все благополучно, Яков Александрович, – довольно уверенно заговорила Лиза. – Мы по личному. Это моя подруга Наташа.

– И что же? – нетерпеливо спросил Слащов.