Остроликий не встретил меня в дверях, хотя по тону сообщения от Глеба я ожидала чего-то именно такого. Из кухни доносились звуки неспешной беседы, и я прошла сразу туда.

Глеб, стоя так, чтобы видеть одновременно и вход и окна, с нескрываемым наслаждением запихивал в рот свежайший пирожок. При моем появлении он чуть не поперхнулся и принялся докладывать, делая паузы, чтобы скорее прожевать кулинарный шедевр моей тетушки:

– Мы это… все уладили, – он с усилием проглотил большой кусок. – В общем, Всеволод Александрович согласился, что без вас ехать в павильон небезопасно.

– О, вот и Евгения Владимировна вернулась, – наконец соизволил обратить на меня внимание «виновник торжества». – А мы тут плюшками балуемся, – широко улыбнулся он. – Милочка вот нас балует, – он с нескрываемой нежностью посмотрел на хозяйку квартиры.

Услышав похвалу, моя милейшая тетушка зарделась, и при этом выглядела такой счастливой, что я готова была немедленно сделать все для человека, который подарил ей эти приятные минуты.

– Но, право, что за чудо ваша стряпня, я, кажется, в самом лучшем ресторане Парижа не ел ничего подобного, – глазки режиссера были слегка посоловевшими от обилия пищи. – А что за наливочка, и действительно, как лекарство по ощущениям, и как мед на вкус, – он с одобрением покосился на миниатюрный, уже почти пустой графинчик, красовавшийся в центре стола. Я без труда узнала тетушкину настойку на малине, что она готовит по одному ей известному рецепту, которая снимает и усталость, и чувство тревоги и расслабляет. – Мне определенно следовало бы предложить вам место повара в моей команде, – продолжал расточать комплименты Всеволод, – но, увы, тогда никто не сможет работать, даже я не устоял, – и с этими словами он галантно поцеловал руку моей тетушке.

«Воистину, путь к сердцу мужчины лежит через желудок», – мысленно признала я справедливость избитой истины, а вслух спросила:

– Так что стряслось, зачем вы хотели немедленно возвращаться на площадку, позабыв об осторожности? – Я намеренно сделала акцент на последней фразе, чтобы клиент понял мое неодобрение.

– Знаете ли, прежде чем позволять себе подобный тон, ответили бы, с чего это вы оставили меня так надолго. Я, между прочим, терплю убытки, и все из-за вашего отсутствия! – не остался в долгу Остроликий, и всю его доброжелательность как ветром сдуло. Тетушка испуганно замерла и даже перестала подкладывать самые румяные пирожки на тарелку Всеволода.

– Какие убытки, позвольте узнать? – только и спросила я, не став вдаваться в подробности, что все это время прилагала максимум усилий, чтобы, наконец, освободить клиента от смертельной опасности.

– Так эти бездельники, эти разгильдяи, они же саботировали репетицию! – взвизгнул Остроликий. – Стоило мне за порог, как все разбежались!

– А откуда такая информация? – осторожно спросила я.

– Так от администраторов, эти курицы, главное, и не сразу поняли, только сейчас мне позвонили! – он распалялся все сильнее. – Они, видите ли, инвентаризацию в гримерных проводили, им, видите ли, некогда, – кривляясь, произнес Всеволод.

– А кого конкретно не было?

– Да всех, полагаю!

– А если поточнее? – не отставала я, думая о своем.

– Да какая разница! День пропал впустую, кто оплатит простой?!

– Те, кто нарушил правила, – пожала плечами я. – Надо составить список и оштрафовать отсутствующих, согласно пунктам о санкциях контракта, – произнесла я как нечто само собой разумеющееся, хотя инцидент в павильоне был мне на руку, так я могла узнать, кто отсутствовал на репетиции, а следовательно, мог находиться в темном коридоре гостиницы.

– Да, это будет правильно, – не мог не согласиться Всеволод и хищно ухмыльнулся, похоже, мысль о наложении штрафа существенно подняла его настроение. – Надеюсь, теперь мы, наконец, поедем в павильон?! – недовольно уточнил он.

– Разумеется, – примирительно произнесла я, только переоденусь.

– Побыстрей! – попытался укорить еще раз режиссер, но я, надо отметить, совершенно не прислушивалась к его брюзжанию. Мне было важно выполнить качественно работу, от результата которой зависела жизнь Остроликого, а уж его недовольство никак не могло стать для этого помехой. С годами у меня выработался стойкий иммунитет против чужого настроения, и я не страдала излишней впечатлительностью и уж тем более обидчивостью.

– Ах, какая жалость, что вам уже пора, – услышала я из комнаты возглас тетушки Милы. Остроликий не успел ничего ей ответить, так как она торопливо продолжила: – Но я понимаю, работа – прежде всего. Поэтому не смею задерживать. – Голос моей родственницы звучал не так искренне, как это было в момент нашего появления, хотя, конечно, стороннему человеку уловить смену настроения Милы было невозможно. Похоже, капризный режиссер успел чем-то досадить и моей всегда восторженной тете. Я поспешила выйти к гостям, не желая излишне пользоваться гостеприимством хозяйки квартиры.

– Спасибо тебе, дорогая, – я быстро чмокнула ее в щеку.

– Да что ты, не за что, это я должна благодарить за столь приятный визит, – как-то, на мой взгляд, нарочито громко ответила она и едва слышно добавила: – Сочувствую, не вздумай в него влюбиться!

Я чуть было не прыснула со смеху. Что ж, тетушка осталась верна себе, и по-прежнему, во всех моих клиентах, в первую очередь видит кандидата на вакантное место моего будущего мужа. Но в данном случае, насмотревшись на звезду телеэкрана вблизи и даже приняв во внимание все его заслуги перед отечественным кинематографом, она решила уберечь меня от неправильного шага в выборе спутника жизни.

– Не стоит волноваться, я верна своим принципам, – шепотом успокоила я ее, и первой вышла за порог, чтобы встретить возможную угрозу, если таковая где-нибудь притаилась на нашем пути, что называется, лицом к лицу.

– До свидания, душенька, и все же подумайте о моем предложении, я был бы рад нанять вас в прислуги, то есть поваром, – прощаясь с моей тетушкой, напомнил ей Всеволод.

– Уж лучше вы заезжайте в гости, так, безо всяких контрактов и наймов, я вас накормлю бесплатно, – с элегантной небрежностью, свойственной, как я уже давно заметила, только интеллигентным людям, ровным голосом парировала моя добрейшая родственница.

– Я… э… спасибо, – Остроликий явно растерялся, и, как мне показалось, устыдился своих слов. – Вы простите, я ляпнул что-то не то, – признал он свое неуместное высокомерие.

– Да что вы, я не понимаю, о чем вы, – осталась верной своему воспитанию хозяйка квартиры и с обворожительной улыбкой, тихонько прикрыла за нами дверь.

«Десять очков тебе, моя дорогая!» – восхитилась я ее виртуозной техникой по осаживанию нахальных собеседников. Остроликий, судя по его угрюмому виду, моих восторгов не разделял.

Нам не удалось застать актеров врасплох, точнее, констатировать их отсутствие. Скорее всего, администраторши вовремя спохватились и вызвали главных фигурантов в павильон к моменту появления режиссера. Его решение приступить к работе, несмотря на поздний час, совпадало с моими намерениями. Преступник почувствовал опасность, а значит, занервничал, что должно было подстегнуть его к решительным действиям. Своим хорошо развитым профессиональным чутьем я чувствовала скорую развязку. Каждый мускул моего тела готов к любым неожиданностям, да что скрывать, я отчаянно желала их наступления, поскольку была уверена в себе и в правоте некоторых предположений, что сложились в моей голове.