В таких тавернах вина покупают только с королевской печатью следят, чтобы не было платяных зверей, стараются не обижать постояльцев… дерут три шкуры, да и ладно!

Деньги есть! Пока – есть.

Алаис, не долго думая, отправилась в первую же таверну, которая попалась на ее пути и отвечала заявленным требованиям. Толкнула дверь посильнее… заперто!

Сильно она не расстроилась. На худой конец, она могла переночевать на чьем-нибудь крыльце, или влезть на крышу, на это у нее сил хватит. Тут главное выбрать дом без собаки.

Но таких жертв не понадобилось.

Уже вторая таверна гостеприимно раскрыла перед ней свои двери. Пусть она уже готовилась закрываться, пусть хозяин одарил бабку с горбом и клюкой не самым дружелюбным взглядом – неважно!

Алаис проковыляла к стойке.

– Помоги, сыночек! Во имя Мелионы Милосердной, помоги?

– не подаем, бабушка.

Трактирщик, матерущий мужик лет сорока, цепко глянул на Алаис, и ту аж дрожь пробрала.

Да, это вам не фольклорный персонаж, здесь трактирщики – ребята очень неглупые и хваткие. Три шкуры сдерут…

А выбора все равно нет.

На стол легла серебряная монета.

– Помоги, а, сынок? Я же в матери тебе гожусь, глядишь, и твоей бы маме кто помог?

– Обойдусь без таких мамаш, – любезности не стало больше, но монета со стойки пропала. – Чем помочь-то, бабуся?

– Переночевать бы мне? Сынок, не найдется ли у тебя комнатки?

– Комнатка найдется. А чего так поздно?

– Невестка из дома выгнала, змея подколодная! Гадина морская! Дочь Ирионова… – Алаис ругалась долго и без особого вкуса, повторялась, всхлипывала, история выходила душераздирающая.

Бедная-несчастная бабушка, приехала к сыну, а тот отлучился по торговым делам. А невестка ее и на порог не пустила.

Гадюка!

Алаис причитала, жаловалась, шмыгала носом, но не плакала. И не по возрасту, да и грим потечь может, и минут через десять увидела на лице трактирщика нечто вроде усталости. Поверил или нет, но особого отторжения у него история не вызвала, ему бы спать лечь…

Сговорились на небольшой комнатушке под лестницей. Конечно. Это было крайне непрестижно и неудобно, но Алаис заверила мужчину, что завтра-послезавтра ее сынок вернется, а тогда уж она и съедет. А на пару ночей переночевать – и ладно! Чай, она не королевская дочь – так деньгами сорить!

Предоплату трактирщик попросил вперед, получил несколько медяков за остаток ночи, а завтрак – отдельно, и Алаис оказалась в небольшой комнатушке. Крохотное окошко, узкая кровать, тюфяк, который набивали, не иначе как кирпичами, тощее одеяло, на которое шерсть пошла пополам с колючей проволокой, ночной горшок под кроватью и даже запах затхлости – все это не имело никакого значения.

Свободна!

Неужели она свободна?!

Э, нет…

Она сделала только первый шаг.

Удрать – полбеды, теперь важно не попасться. А еще…

Алаис обернулась вокруг, потом выскользнула из комнатки, нашла в углу зала старую метлу – и затащила ее в комнатушку. Подперла ей дверь, придвинула туда же ночной горшок – и вытянулась на кровати.

Неудобно?

Ничего, представим, что это ортопедический матрас. Или массажное кресло. И – спать. Завтра день будет еще тяжелее, а ведь никуда не денешься – надо. Пока она в столице – она в опасности. Ей надо выбраться из города, а лучше – и из страны, тогда можно будет перевести дыхание. Отсыпайся, девочка, отсыпайся пока можешь. А завтра, с новыми силами, начнется игра в прятки.

Завтра будет новый день.

Уже проваливаясь в сон, Алаис подумала о Маркусе Эфроне. Интересно, удалось ли ему вырваться?

А, неважно. Пусть удерет, пусть попадется – для ее плана и то, и другое в самый раз.

* * *

Маркус отбивался от наседающих стражников. Парировал удар, полоснул одного из них кинжалом поперек горла, мужик захрипел и упал на колени. Из-под пальцев показалась ярко-алая кровь.

Не жилец.

Остальные шавки, видя такое дело, замешкались.

Маркус бросил взгляд на дом – и заорал, что есть силы:

– ПОЖАР!!! ГОРИТЕ!!!

И это было чистой правдой – из распахнутой двери валили клубы дыма. Часть стражников обернулась – и тут же бросились тушить пожар. Не до сражений в такой-то миг, тут полгорода выгореть может.

Оставшиеся замешкались, растерялись, что делать – то ли к Маркусу, то ли помогать с пожаром – и мужчине этого хватило.

Оглянуться, броситься к калитке, благо, на заднем дворе всегда есть калитка. Засов?

Где он? Рука никак не нашаривает его, а стражники приближаются. Дичь опасна, только вот они в темноте не понимают, на кого охотятся. То ли грабитель забрался, то ли что еще? Вот его и не стараются схватить и скрутить, а ведь навались они всеми силами, могло бы получиться.

Маркус толкает дверцу плечом – и та легко поддается, распахиваясь наружу.

Маркус едва не упал, он-то толкал, что есть силы, а тут открыто! Темные улицы принимают его, скрывают следы, путают, позади шумит погоня, но мужчине это лишь добавляет сил. И в себя он приходит только в порту. Куча старых ящиков, нестерпимо воняющая рыбой, принимает его в себя, скрывает от противника, позволяет перевести дух.

Маркус знал столицу.

Он бывал здесь не раз, бывал с отцом, у них тут свои интересы, и… свои люди – тоже. Сейчас он переведет дух, подождет, пока затихнет погоня, и пойдет на кожевенную улицу. Там есть человек, который его и примет, и спрячет.

Таламир наверняка будет его искать, это и в воду не гляди, ближайший месяц ему придется отсиживаться где-нибудь в тайнике, но это и неплохо. Дать весточку отцу, чтобы тот не волновался, и – ждать. Выжидать подходящего момента.

Больше Эфроны в столице не появятся. Да и вообще – надо что-то решать. Ясно, что им при Лидии не жизнь, но что делать?

А что тут поделаешь?

Королева – девка продажная, взял ее король за красоту, а так там ничего нет. Ни благородства, ни древней крови – ничего. Только вот сына она родила, и править при нем будет еще долго, и трон под ней пошатывается. Вот и опирается на таких, как Таламир, на безродье, крестьянскую кровь…

Знает, что реши аристократы ее свергнуть…

Не удержится.

Нет, никак не удержится.

Мысль была страшноватой, но… чем Эфрон не король? Если уж эта девка на троне расселась, ноги раздвинув?

Древней крови в них, почитай, и побольше, чем в некоторых, а знамя восстания… да те же Карнавоны!

Уничтожен древний герцогский род, ни за что, подло, исподтишка… ах да, Алаис! Что ж, на вдове можно жениться не хуже, чем на невинной девушке. А и родится у нее отродье от Таламира – придавить, как щенка от беспородного пса.