Она пристально посмотрела на него.

— Вот как? Да, я вполне тебя понимаю. — Она улыбнулась, словно взошло солнышко. — У меня камень с души свалился.

Она крепко поцеловала его в губы на прощание и вышла из комнаты.

Мирабель незаметно добралась до своей комнаты и скользнула под одеяло, зная, что не сможет уснуть.

Вдруг она услышала в коридоре шаги и приглушенные голоса. Она взглянула в окно. Солнце еще не взошло. В дверь, соединявшую ее комнату с комнатой миссис Энтуисл, постучали, а мгновение спустя, появилась и сама миссис Энтуисл в пеньюаре, обильно украшенном ленточками и рюшечками. Ее одеяние выглядело еще более фривольно, чем одеяние Мирабель.

— Дорогая, мне не хотелось бы врываться к тебе таким образом, но Джок привез тревожные вести, — сообщила она.

«Отец. Что-то случилось с ним».

С гулко бьющимся сердцем Мирабель вскочила с кровати и, накинув халатик, выбежала в коридор, где стоял промокший до нитки Джок.

Извинившись за то, что побеспокоил ее, он сказал, что мистер Бентон приказал не терять ни минуты.

— Хозяин не вернулся домой к ужину, — объяснил грум. Этим было все сказано.

Вскоре она, миссис Энтуисл и все, кто их сопровождал, мчались в Олдридж-Холл.

Джексон не уходил.

Согласно плану, он должен был убедиться в том, что Калеб держит ситуацию под контролем и что у него достаточно денег, чтобы добраться до Нортумберленда, а потом вернуться, чтобы помогать своему хозяину в Лондоне.

Но Джексон остался — и все потому, что Калеб заставил мистера Олдриджа проглотить несколько капель сердечного лекарства Годфри. Когда в среду вечером разразилась буря, именно Джексон принял решение остановиться в опустевшем коттедже старшего мастера с шахты.

Калеб тщетно пытался убедить Джексона, что капли не повредят мистеру Олдриджу, что доктора прописывают это лекарство пациентам целыми ведрами. Джексон лишь поглядывал на него с неприязнью и хлопотал вокруг старика, как будто это был его родной отец.

Старик, почти впавший в детство, вечно путался у всех под ногами, и толку от него не было никакого. Все считали его добрым и честным, но почему в таком случае он не поставил на место свою наглую рыжую доченьку? Почему позволял ей совать нос, куда не следовало? Почему не замолвил словечка за Калеба, когда мисс Олдридж его уволила, хотя тот долгие годы служил ему верой и правдой? Старый дурак позволил ей прогнать Калеба без рекомендации. Это ли не оскорбление? Из-за нее многие от него отвернулись. Никто не хотел брать его на работу — это его-то, который прожил среди них всю жизнь, как и его родители, а также родители его родителей! Уж лучше бы она привлекла его к суду.

Но она не осмелилась этого сделать, потому что понимала, что против него нет прямых улик.

Однако она подвергла его гонениям, и в этом тоже виноват старик, который позволял ей делать все, что заблагорассудится.

Так думал Калеб, и ему совсем не хотелось тащиться в Нортумберленд и нянчиться там со слабоумным стариком, словно он был членом королевской семьи.

Вот если бы Джексон уехал, как это предполагалось, Калеб мог бы влить в глотку старика еще немного сердечных капель, а потом столкнуть его в ближайшую заброшенную шахту. Склоны холма были испещрены старыми шахтными стволами и штольнями. И там то и дело происходили несчастные случаи. Люди подумали бы, что мистер О. споткнулся и упал, и это никого не удивило бы, потому что он бродит по холмам в любую погоду.

Но Джексон не желал уезжать, и теперь они втроем оказались в этой закопченной тесной хижине, причем мистеру О., как джентльмену, была предоставлена единственная кровать, самые лучшие продукты и даже — представьте себе — вино!

Наступил четверг, воздействие сердечных капель несколько поослабло, и старичок попытался от них удрать. После этого они стали давать ему дозу лауданума, который оказался у Калеба, как он объяснил, на всякий случай — мало ли что может произойти на шахте.

Но дозы отмерял собственноручно Джексон, и делал это очень осторожно — ровно столько, чтобы мистер О. улыбался, был немного сонным и сидел на одном месте, часами созерцая какую-нибудь веточку или птичье перышко.

Прошло утро, настал день, и у Калеба кончилось терпение.

— День почти прошел, а к Нортумберленду мы не приблизились, — сказал он Джексону.

— Я попробую нанять экипаж, — сказал Джексон. — Вернусь, как только управлюсь.

Он отбыл, прихватив их единственную лошадь и, к недовольству Калеба, пузырек с лауданумом.

Алистер добрался до Олдридж-Холла лишь на исходе дня. В доме почти никого не осталось, потому что почти все слуги отправились на поиски мистера Олдриджа.

Три поисковые группы прочесывали обычные маршруты прогулок ботаника. Группа, организованная сэром Роджером, обыскивала район Мэтлока и Мэтлок-Бата. Капитан Хьюз со своими людьми — юго-восточную часть Лонгледж-Хилла. Мирабель со слугами — территорию самого поместья.

Миссис Энтуисл оставалась в Олдридж-Холле в качестве координатора поисков и обеспечивала связь между поисковыми группами. Когда Алистера проводили в библиотеку, она сидела там за письменным столом.

Не теряя времени на обмен светскими любезностями, она сразу же ввела его в курс событий.

Она напомнила ему, что мистер Олдридж никогда не пропускал ужин. И когда в среду вечером он не появился дома, Бентон сразу заподозрил неладное и отправил гонца к мисс Олдридж, рассудив, что если мистер Олдридж за это время появится, то можно будет послать еще одного гонца, который перехватит по дороге возвращающуюся мисс Олдридж.

Однако мистер Олдридж так и не появился. И, судя по всему, не остался поужинать в каком-либо месте.

— Остается лишь надеяться, что ничего страшного не произошло, — сказала миссис Энтуисл.

Алистер вспомнил, как свалился в ручей Брайар-Бук, подвернув лодыжку. Отделался небольшим сотрясением мозга. А мог бы и шею сломать.

— Мистер Олдридж бродил по этой местности большую часть своей жизни. Он более ловкий, чем я. Знает все эти холмы и долины как свои пять пальцев. Наверное, ничего особо страшного не случилось. А поскольку на его поиски отрядили столько людей, его непременно найдут еще до конца дня. Скажите, чем я могу помочь?

— Вам лучше отправиться к Мирабель, — посоветовала леди. — Она, конечно, делает все, что нужно, но моральная поддержка ей не помешает. — Миссис Энтуисл испытующе посмотрела на него.

— Разумеется, мэм, я сделаю все, что в моих силах. Почти час спустя он нашел Мирабель на том самом месте, откуда открывался хороший вид на окрестности и где, насколько он понимал, впервые начало меняться его восприятие Лонгледжа. Она сидела верхом на невозмутимом мерине, а не на своей нервной Софи, но была без сопровождения, хотя уже почти стемнело.

Он в мгновение ока оказался рядом.