– Значит, плохо пытались донести! – отрезал Новицкий.

– А может, вы просто не слушали? – склонил голову набок гляциолог. – Ведь у вас было столько более важных сиюминутных забот! Знаете, мне эта ситуация напоминает вот какую. Представьте, что вы знаете о скором нападении врага, пытаетесь предупредить, криком кричите, но вас никто не слушает, люди заняты своим хозяйством, огородиками и никто не хочет верить, что все это может измениться. И вот враг приходит. После этого те же, кто не желал вас услышать, обвиняют вас в том, что вы не объяснили им, не заставили их принять меры для обороны. Вам это ничего не напоминает?

– Напоминает… – сквозь зубы признал полковник. – Может, и так, – он яростно потер седые виски. – Но что же делать?!. Мне, например?! Я присягу давал защищать, а защитить не могу…

– Только вы сами сможете решить, что должны делать, – негромко ответил Лазарев. – Мы же делаем все, что можем, даже куда больше, чем можем. Скажи мне кто-нибудь месяц назад, как повернется моя судьба, я бы только пальцем у виска покрутил. А вот пришлось брать на себя страшную ответственность, тащить на себе неподъемное дело. И буду тащить, пока жив. То же и вам предстоит.

– Предстоит… – резко насторожился Новицкий. – Что вы имеете в виду?..

Гляциолог не ответил, улыбнулся, почему-то пристально посмотрел полковнику прямо в глаза, немного помолчал и произнес:

– Мы еще встретимся, воин! Но не здесь.

С этими словами он встал, превратился в двухмерную тень и исчез, оставив Новицкого допивать коньяк в одиночестве.

Объясните мне, божественные судьи,

Почему опять мечу не спится в ножнах?

Для чего мне защищать чужие судьбы?

Это больше оставаться так не может.

Сента

Четыре человека не спеша двигались через джунгли на северо-запад. И, что удивительно, ни одно живое существо не нападало на них – наоборот, птицы садились им на плечи, звери выходили из чащи и ластились, москиты не кусали, а облетали стороной. Ветви фруктовых деревьев словно сами наклонялись к идущим, прося взять то, что им предлагают. Ручьи попадались на дороге именно тогда, когда хотелось пить.

Совсем не то было с теми, кто преследовал четверых – на них накидывались все, от змей до ягуаров, о насекомых даже говорить не стоило. Несколько человек даже пришлось эвакуировать на вертолетах после укусов ядовитых тварей, чтобы спасти им жизни. А нападение огромной анаконды все вспоминали с ужасом – ее едва удалось остановить тремя пулеметами, да и то далеко не сразу. Американские рейнджеры сквозь зубы проклинали чертовы джунгли и местных союзничков, будь они неладны. Эти латиносы и сами, похоже, не знали, куда ведут погоню – следы они потеряли несколько дней назад, хоть и утверждали обратное.

Шломо наблюдал за американцами глазами небольшой яркой птички, сидящей на ветке ближайшего к их привалу дерева. Он ощущал, как Рикардо призывает к этому месту тучи термитов – скоро погоню ожидают незабываемые минуты. Сзади посмеивался Рагнар, знающий, что друзья собрались сделать с упорными рейнджерами, а Сабуро, как всегда, невозмутимо сидел в сторонке, поедая принесенный обезьянкой экзотический плод. Присоединившись к своему замку, старый раввин ввел в крохотное сознание термитов ощущение приоритетной добычи – и этой добычей были люди в американской и парагвайской форме.

– А ведь среди них двое истинных воинов, – неожиданно заметил Рагнар. – Их жалко.

– Ты уверен? – повернулся к нему Шломо.

– Полностью.

– Так инициируй. Пусть уходят до появления термитов.

– Сделано, – на мгновение отрешившись от мира, сообщил викинг. – Сабуро, передай им в мозги начальную инфу.

– Уже, – не отвлекаясь от своего занятия, бросил японец. – Хорошие ребята, кстати. Как ни удивительно, один американец, а второй – парагваец.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнул Рагнар. – А то ведь почти догнали, хорошо прут.

– Кстати, тут неподалеку еще несколько человек ошиваются, – негромко произнес Рикардо. – Похоже, местные партизаны из какого-то левацкого отряда, их тут много бегает. Уже сообразили, что американцы охотятся не за ними, а за нами. Поэтому пока наблюдают, ничего не понимая. Видели, как нам ягуар утром добычу приволок, охренели от такой картины.

– Погоню отвадим, пригласим поговорить, – пробурчав рав, продолжая контролировать термитов. – Позови их, Рагнар.

Викинг, ни слова не говоря, словно призрак скрылся в джунглях.

Первый сержант Джейкоб Мартин, искоса поглядывая на командира и остальных рейнджеров, с отвращением жевал безвкусный паек. Чтоб той сволочи, которые эти пайки придумала, всю жизнь их жрать! Абсолютно безвкусная пакость. Сбоку суетились проводники, четверо местных латиносов, разводя костер. Скорее бы – эти парни даже из пайков ухитрялись соорудить нечто съедобное, используя свои адские приправы.

Сержант с досадой вспомнил прошедшие дни и неслышно выругался – ему до смерти надоело бегать по джунглям неизвестно во имя чего. Сказали, что четверо врагов свободы и демократии, угрожающих безопасности Америки, искалечив сотрудников спецслужб, сбежали. И их нужно найти людой ценой, а затем уничтожить. Вот только чем могут угрожать его стране старый еврей, щуплый японец, больной латинос и рослый европеец Джейкоб не особо представлял. Разве что последний опасен – остальные явно не бойцы. Опять какие-то грязные игры, которые за время службы надоели до зубной боли! Пожалуй, не стоит продлять контракт. Хватит!

Он обратил внимание, что один из проводников, Микаэль, кажется, почему-то нервно оглядывается. И сам насторожился – этот парень вызывал у него искреннее уважение своим профессионализмом. Он ухитрялся найти след, когда остальные растерянно разводили руками. Да и бойцом был неплохим, Джейкоб как-то на привале ради развлечения схлестнулся с ним в учебном спарринге, так едва справился. Это с его-то опытом и подготовкой! Микаэль зря беспокоиться не будет – вон как настороженно оглядывается по сторонам.

«Только бы не снова анаконда… – подумал он с содроганием. – И чего всем этим тварям от нас надо? Лезут, словно мы медом намазаны…»

В этот момент с сержантом что-то произошло – в глазах вспыхнуло стального оттенка пламя, в голове лопнул незримый обруч, до этого державший его сознание в строгих, извне навязанных рамках. И Джейкоб увидел тысячи картин и образов, он мгновенно осознал, что происходит в мире и что ждет этот самый мир. А затем – причины всего. Сержант за какие-то несколько секунд переосмыслил свою жизнь полностью, осознал, что может, а что не может. Узнал о тысячах открытых для него дорог и ощутил себя здесь чужим. И лишним. Такие, как он, нужны приведшим планету к гибели только как послушное оружие для утверждения их власти. Служить им Джейкоб больше не собирался, иначе не сможет сохранить ни капли самоуважения. Да и вообще – делать в этом обреченном мире больше нечего.