— Обсудим это позже. Сейчас надо вас вытащить. Агенты поджидают вас дома и на работе.

— Поэтому я тут.

— Как по плану должна завершиться операция?

— Вариантов несколько, но я ждал предупреждения. Сейчас действую по обстоятельствам. Я планировал напасть на судью, когда тот вернется, и забрать его машину. У меня есть электронный передатчик, который отслеживается через израильский спутник. По плану я должен забраться как можно глубже в южную пустыню и ожидать военного вертолета — он действует под прикрытием благотворительной организации, которая оказывает в Чаде помощь беженцам из Дарфура.

— Мы вытащим вас гораздо проще и быстрее, но двигаться надо прямо сейчас.

Едва Эдди замолк, зазвонил его мобильник. Он приложил трубку к уху, молча послушал и через несколько секунд сунул мобильник обратно в карман.

— Опоздали. Сюда едет полицейский фургон, и еще вертолет приближается. Сначала все оцепят.

— Отсюда есть потайной выход, на случай если судья вернется. Но выведет он нас не слишком далеко.

Эдди мгновенно принял решение.

— Разделимся. Хали, останешься со Львом. Отправляйтесь в посольство, только не в наше. Попробуйте в швейцарское. Любая нейтральная страна подойдет. Там отсидитесь, пока все не утихнет.

— А ты?

— Я их отвлеку. Лев, где тут ванная?

— Там, — Лев указал на дверь спальни.

Все трое вошли. Гольдман переговорил с женой судьи: она обвиняла его во всех смертных грехах, он пытался ее переубедить. Не обращая внимания на парочку, Эдди включил свет в ванной. Порылся в ящиках и быстро отыскал все, что нужно.

Сначала с помощью мусса он завил волосы в кудряшки, как у Гольдмана, и посыпал их тальком, чтобы получился эффект легкой проседи. Карандашом сгустил брови над переносицей, а с помощью туши для ресниц и туалетной бумаги изобразил легкую щетину.

Гольдман, видя манипуляции Эдди, мигом снял форменную рубашку лоцмана, а Сэн бросил ему свою.

Израильтянин вывел их из ванной в гардеробную. Не обращая внимания на непрекращающиеся вопросы хозяйки, он сдвинул ворох одежды на плечиках и отбросил полку с дурно пахнущей обувью — за ней обнаружился деревянный щит. Гольдман убрал его. Открылась щель шириной в полметра — она прошивала здание насквозь. За противоположной стеной из досок с залитыми штукатуркой щелями, очевидно, была соседняя квартира. Сквозь пару пыльных окошек пробивался тусклый свет.

— Осталось с тех нор, когда из офисного здания делали жилое, — объяснил Лев. — Нашел на старом плане. Внизу я пропилил еще один выход — в гараж.

— Вы двое, спускайтесь. Хали, возьми машину — заберешь Льва из гаража. Машины досматривать вряд ли будут, а если повезет, я их отвлеку.

— Если это полиция, помните: у аль-Джамы свое, теневое правительство.

— А какая разница, полиция или нет? — поинтересовался Хали, прежде чем лезть в щель.

Он уперся ногами в стены и стал медленно спускаться. Над ним висело густое облако белой пыли. Старые доски прогибались, штукатурка летела вниз целыми кусками.

Гольдману едва удалось отделаться от безутешной подружки. Тушь растеклась по ее персиковым щекам черными кляксами, тяжелая грудь вздымалась в такт рыданиям.

— Ох уж эти женщины, — заметил израильтянин, следуя за Хали.

Последним в колодец забрался Эдди. Спускаться он не стал — напротив, полез вверх. Всего один этаж — и он прижался к окошку на крыше. Жара в узкой шахте тянула вниз не меньше, чем собственный вес.

Эдди услышал гул полицейского вертолета. Прикинул, что несколько секунд у него есть. Мастика, которой стекла крепились к металлической раме, высохла на жаре, отковырнуть ее оказалось несложно.

Тень вертолета закрыла солнце.

Эдди набрал полную грудь воздуха и вынул стекло. Гул резко усилился, и даже на полуденном солнце Сэн вдруг задрожал от холода, словно под струей воздуха из кондиционера.

Перекатившись, Эдди оказался на плоской, грязной крыше и тут же вскочил на ноги. Вертолет завис над зданием в паре кварталов отсюда. С высоты в сотню метров пилот заметил его только через минуту. Машина повернулась и понеслась обратно. В открытой двери маячил полицейский со снайперской винтовкой у плеча.

Эдди бросился к стене соседнего здания. Пропитанная дегтем крыша пружинила под ногами. Стена высотой по грудь оказалась утыкана сверху битым стеклом, чтобы никто даже и не пытался сделать то что планировал Эдди. Впрочем, в отличие от колючей проволоки, у которой всегда острый край, стекло за десятки лет затупилось и совершенно не резало. Выломав несколько осколков, Эдди перебрался через стену.

Крыша соседнего здания ничем не отличалась от предыдущей: щебенка, пропитанная дегтем, машинные отделения лифтов и десятки всевозможных антенн.

Вертолет спикировал к крыше. Эдди понял: снайпер успел его разглядеть. Он очень надеялся, что его примут за Ассада.

Через секунду все сомнения отпали: короткая очередь ударила у самых ног. Раз полицейские преследуют подозреваемого на крыше, Хали и Гольдман должны без труда выбраться из ловушки.

Эдди кинулся к задней стене здания, петляя на бегу, чтобы сбить снайперу прицел. У самого края он вдруг понял: у этого дома нет отдельного пожарного выхода, не то что в доме судьи. На землю ведет обычная металлическая лестница, спускаться по которой подогнем снайпера — настоящее самоубийство.

Он обернулся. Сзади ревел вертолет, поэтому Эдди бросился к соседнему зданию и перелетел через стену, порезав руку. Оказывается, кое-где стекла еще не затупились.

Вновь загремели выстрелы, щеку обдало жаром горячего мазута. Эдди вытащил пистолет и открыл ответный огонь. Мимо, но пилоту пришлось уйти в сторону, а значит, потерять время.

Эдди изо всех сил понесся к следующему дому, перепрыгнул стену и в последний момент уцепился за край. Соседнее здание оказалось на целый этаж ниже, за ним начиналась стройплощадка. Эдди повис на руках, тщетно пытаясь отыскать вход на пожарную лестницу или хотя бы шахту лифта.

В конце концов Эдди решил вернуться и поискать другой путь вниз, но снайпер стал стрелять по рукам. Пули высекли кирпичную крошку совсем рядом. Пришлось разжать пальцы. Эдди благополучно приземлился и сделал кувырок в сторону. Позади был трехметровый провал, впереди — неизвестность, если не сказать «конец».

Хали добрался до дна колодца весь в известке. Локти и колени безжалостно ныли, и он пообещал себе, что будет проводить больше времени в корабельном спортзале. Вон Эдди вверх полез что твоя белка, а ведь он на десять лет старше.

Пол устилали куски штукатурки и голубиный помет. Гольдман тоже спустился: на лице его светлели дорожки, промытые струйками пота, борода, припорошенная пылью и оттого будто седая, старила на добрых двадцать лет.